Паника была острой и болезненной, как удар в спину. Тэйон застыл, пережидая первый приступ удушья.
Да этого момента ему удавалось держать в узде свою клаустрофобию, это профессиональное проклятие всех магов воздуха, но теперь самовнушение, не позволявшее обращать внимание на тонны и тонны камня над головой, разлетелось стеклянными осколками. Маг ясно осознавал, Что находится глубоко в подземелье, в каменном мешке, в царстве враждебной стихии. Что он беспомощен, нет, хуже чем беспомощен, — его сила обернулась смертельной слабостью.
Только смерть была бы милосердием по сравнению с тем, что его ожидало.
Инстинктивным ответом на страх под кожей начала собираться магия, обжигающее дуновение силы, готовой выплеснуться из тела в неконтролируемой попытке ударить по несуществующему врагу.
Именно это его и отрезвило. Сила уже пылала в обожженном магией разуме, сворачиваясь в формулы заклинания, которого ему не осилить. Закусив нижнюю губу Тэйон отозвал ее назад, в глубины своего существа. Сейчас нельзя было творить магию. Никак нельзя. Чем больше ментальной энергии учует душильник, тем крепче он вцепится в свою жертву, тем настойчивее будет высасывать эту силу, еще и еще. Это был враг, становящийся сильнее с каждым обрушенным на него ударом. Единственным способом выиграть хоть немного времени в поединке было просто не вступать в бой.
Тэйон отодвинул страх в сторону и попытался обдумать свое положение.
Вариант позвать на помощь он даже не стал рассматривать. Если лаэссэйцы поймут, что фактически беспомощный Тэйон Алория находится в их полном распоряжении, то душилка может оказаться не самой худшей из перспектив, ожидающих магистра воздуха. Придется выкручиваться самому.
«Это всего лишь тупой булыжник, сокол. Если ты окажешься глупее, чем какой?то там минерал, то сойти с ума не сможешь просто по причине отсутствия у тебя этой важной субстанции!»
Шерениз вытягивает магию. Чем больше силы, тем активнее камень. Значит, никакого, даже самого примитивного использования магии.
Легко сказать — «никакого». Разум и тело мага, настолько сроднившегося с его искусством, что он получил ранг магистра, были до такой степени пропитаны силой, что становились практически неотторжимы от избранной стихии. Тэйон давно уже не напрягал свои способности, чтобы почувствовать воздух: напротив, ему приходилось постоянно поддерживать блокировку, позволяющую не видеть мир магии и быть адекватным в мире материи. Если он сейчас снимет свои щиты, шерениз начнет вытягивать его внутреннюю суть. Если он их не снимет, проклятый камень вскоре разгрызет эти казавшиеся такими прочными барьеры. Нагуляет на них аппетит и, прорвавшись сквозь них, окажется куда более сильным.
Дилеммы, дилеммы… Маг сжал зубы, отгораживаясь от нового приступа паники. Стены слишком близко в каменном мешке, душно, потолок надвигается на него, падает, падает, падает.
.. Он дышал слишком часто, слишком глубоко, перед глазами уже плавали черные точки.
«Если тебе остался лишь пепел, используй его для возрождения клана».
Щиты опускать нельзя. А как насчет остальных заклятий, которые он постоянно носит в своем теле и к которым так привык, что даже не считает настоящей магией?
Ругаясь сквозь зубы в выражениях, в правильности воспроизведения которых он даже не был уверен, маг распустил жесткую магическую сеть, опутывавшую нижнюю часть его тела. Заклятия, постоянно стимулировавшие мышцы ног, чтобы не дать им ослабнуть и атрофироваться, заклятия, сообщающие о любых повреждениях, которые маг мог не зaмeтить, заклятия, регулирующие деятельность кишечника и мочеиспускание. На несколько мгновений Тэйон смог отвлечься даже от нависающего потолка, думая о том, как он будет пахнуть через несколько часов. Затем решительно выбросил это из головы. Сеть все равно уже начала разрушаться под напором душильника. Лучше пожертвовать некоторыми аспектами личной гигиены, нежели иметь дело с мощью, которую камень получил бы, поглотив такое количество статичной энергии. По крайней мере маг очень старался себя в этом убедить.
Хватит.
Использование магии исключено. Что еще есть в его распоряжении? Половинка тела — слишком мало, чтобы представлять собой серьезную угрозу для охранников. Да и заманить их в камеру для нападения почти нереально. Охранники слишком боятся душилки, чтобы приближаться ней без приказа свыше.
Что осталось из снаряжения? Тэйон быстро обыскал себя и свирепо улыбнулся, обнаружив, что не так безоружен, как казалось на первый взгляд. Охранники, зная, что имеют делo с магом, и искали в основном магическое оружие. Все его амулеты были конфискованы (интересно, зачем, если они все равно бы стали лишь кормом для душильника?). Кинжалы, расположение которых было очевидно даже при самом поверхностном обыске, тоже отобрали. Как близоруко. Ни один халиссиец не успокоился бы на этом, имея дело с главой (пусть и бывшим) погрязшего в вендеттах клана. Лаэссэйцы так и не додумались отобрать всю его одежду, обрить налысо и остричь для верности ногти.
Зря.
Из шва рубашки была извлечена гаррота. Из жестких складок штанов — толстые иголки, которые в случае необходимости можно было использовать как снаряды для духовой трубки. Сама трубка, увы, исчезла вместе с креслом. Зато ему оставили заколку для волос. Тэйон стянул и взвесил на ладони короткую черную ленту, украшенную по краям двумя крупными камнями. Камни были полыми, и внутри них содержался завораживающе интересный состав из запасов мастера Ри. Не имеющий, что примечательно, ни малейшего отношения к магии. Так, противоядие должно быть в темном самоцвете или в светлом?