И потом жгли губы непривычные, неловкие, ни разу раньше не произнесенные слова:
— Я люблю вас, мальчики, — жгли еще больше оттого, что не были правдой.
Законы гор суровы. Редко встречаются раны, с которыми не способны справиться маги?целители. Редко, но встречаются. Законы гор не терпят калек. Долг ближайшего друга или ближнего родственника — оказать несчастному последнюю услугу. Ни один истинный халиссиец не захочет жить недочеловеком.
Ни один истинный халиссиец не захочет жить недочеловеком. И меньше всего — правящий лэрд тотемного клана.
А если захочет — лучше бы у него хватило ума промолчать.
Тэйон вер Алория не чувствовал своего тела ниже поясницы.
Занесенный родовой кинжал с гардой в виде раскинувшего крылья сокола в руке Терра вер Алория…
— Нет!
Ее серебристо?снежный голос резанул торжественную тишину, взорвав охватившее всех скорбное оцепенение. Раскосые глаза лучились яростью. На Таш все еще была черная форма капитана лаэссэйского военного корабля, лицо ее было обветрено, на тяжелозмейных волосах осела белая изморозь морской соли. Как узнала? Как успела? Когда склонилась над ним, Тэйон ощутил запах солнца, йода и чего?то извечно недосягаемого.
Терр протянул матери кинжал, справедливо считая, что лэри Алория должна сама оказать супругу последнюю почесть.
Тэйон навсегда запомнил выражение страшного потрясения на его лице, когда железная рука матери ударила по запястью, выбивая кинжал, отшвыривая древний клинок, точно ядовитую змею.
— Он еще не мертв.
— Лэри!
— Он не мертв, и я не позволю его убить. — Снежный голос звучал холодно, спокойно и безоговорочно. Голос капитана д'Алория. — В Лаэссэ есть целители, которым здешние костоправы не годятся и в подметки. Они смогут помочь. А если даже и нет, он все равно пока не мертв.
— Вы с ума сошли со своими иностранными увлечениями! — вдруг вспыхнул яростью Терр. — Ни один халиссиец не вынесет жизни калеки!
— Это не вам решать. Сын.
Мальчишка точно налетел на невидимую стену. Сыновняя почтительность была в древней Халиссе священна. А Терр и так уже запятнал себя подозрением. Любой другой мог бы вести этот спор и выиграть — но не он. Не при людях, которыми ему предстоит править.
— Скажите ей, отец! Скажите ей, что честь для Вас важнее, что жизнь калеки — это не для Вас!
Никто в комнате, да что там, во всей Халиссе никто не сомневался в том, каков будет ответ истинного сокола.
А Тэйон смотрел в черные, точно звездная бездна, глаза. Тонул в них. И вспоминал уродливые шрамы на ее спине. И слова, которые он когда?то говорил, проводя пальцами по этим шрамам. Он ведь действительно верил в эти слова. Тогда.
— Я попытаюсь. — Эти слова были лишь для Таш. Точно от прокаженного, отшатнулись от него сыновья, друзья. Отвращение и осознание чудовищного предательства исказило лицо младшего мальчика, Рэйона.
…Лаэссэйские целители тоже оказались бессильны: «Если бы мы смогли взяться за рану сразу же…» Тэйон всегда ненавидел слово «если».
На второй месяц его пребывания в великом городе, в доме капитана Таш д'Алория, взявшей в Адмиралтействе отпуск по семейным обстоятельствам, пришло послание от царского дома Халиссы, запечатанное стилизованными символами скорбящего волка и скорбящего сокола.
«…в связи со смертью лэрда Тэйона вер Алория, главой клана сокола становится лэрд Терр вер Алория…»
«…выражаем соболезнование скорбящей вдове, старейшине соколов лэри Таш вер Алория…»
«имя лэрда Тэйона вер Алория по прозвищу Хозяин Ветров перенесено в списки усопших духов?покровителей клана, предатель, называющий себя Тэйоном Алория, объявляется презренным изгнанником без клана, без чести, без дома. Да не ступит его нога на землю Халиссы во веки веков. Любой встретивший бескланника имеет право убить его и не понесет за то никакого наказания…»
Послание было подписано главами тринадцати старших кланов, которые вместе составляли царский Совет Халиссы. Первой шла подпись самого царя?волка. Последней — подпись самого молодого из членов Совета. Сокола.
Боль.
На лице Тэйона не дрогнул ни один мускул, когда он дочитал послание.
В тот же вечер бледный, неспособный держаться на ногах калека провел ритуалы отречения от клана. Сам разжег курильницы, установил их на вершинах шестиконечной звезды. Бросил в огонь подношения предкам. Вскрыл вену, отрекаясь от своей крови. Отрезал косу воина, отрекаясь от своего наследия. Дрожащими, непослушными пальцами не смог сломать так верно служивший ему меч с выгравированным на безупречного качества клинке соколом. Своими сильными, покрытыми мозолями руками воительницы, положенными поверх ладоней мага, ему помогла Таш.
Все это время ей одной он позволял быть рядом. Ей одной позволял подставить себе плечо или оказать хоть какую?то, даже самую незначительную услугу. Таш была как столь любимое ею море — безбрежной, прекрасной, безмятежной. Только глаза на спокойном юном лице дышали ответной болью. Да побелели губы, когда в едином усилии напряглись руки, ломая металл.
Эти полные молчаливого ужаса дни сблизили их больше, чем предыдущие восемнадцать лет.
В клановый замок сокола Тэйон отправил письмо, в котором официально отрекался от клана и от титула, и в емких, не оставляющих ни малейшего юридического сомнения фразах признавал Терра своим наследником. К письму прилагались прядь волос, кольцо?печатка правящего лэрда, несколько фамильных артефактов и сломанный меч. Терр вер Алория в ответ прислал наемных убийц.