Фрейд. Марта любит своих детей, она великолепная хозяйка, по?моему, она и меня любит так же, как в день нашей свадьбы. Но что?то в наших отношениях… больше не повторится. Никогда. Брейер, я прошу у вас прощения. Знаете, со дня похорон я не осмеливался прийти на могилу своего отца. Сегодня я вернулся сюда потому, что надеялся увидеть вас. Брейер, я применил ваш метод к самому себе. В одиночку. И я буду продолжать. Я любил своего отца и ревновал к нему. Я просто не мог его видеть без того, чтобы не ощутить в себе какой?то чудовищной агрессив-ности…
Брейер. Агрессивности? В отношении столь мягкого человека?
Фрейд. Именно. Его мягкость обезоруживала меня. Я хотел бы иметь отцом Моисея. Закон!
Брейер. Чтобы восставать против него?
Фрейд. И чтобы ему повиноваться. Какое?то время эту роль играл Мейнерт. (Улыбается.) Это был трансферт.
Брейер. И что же, я тоже играл подобную роль?
Фрейд. Да. Целых десять лет. Я ненавидел Мейнерта, который проклял меня. К вам я питал только любовь и почтение. Мейнерт умер, попросив у меня прощения, это освободило меня от него. Вы были единственным моим отцом, предметом моих двойственных чувств. Я счел вас слабым, что привело меня в безумную ярость. Но не вашу слабость я ненавидел, а слабость Якоба Фрейда. (Показывает на могилу.)
Брейер (искренне). Я слаб.
Фрейд. Нет. Вы добры.
Брейер. А Флисс?
Фрейд. Это мираж. Я принимал его за демона, а он оказался лишь конторским служащим. Это не имеет значения: я уважал его силу, вернее, то, что принимал за его силу, и она позволяла мне ненавидеть то, что я считал вашей трусостью.
Брейер (улыбаясь). Сколько отцов! Большую часть вашей жиз-ни вы имели сразу двух отцов.
После этой реплики оба мужчины исчезают, а мы видим старого и больно-го Мейнерта, который сидит в своем кабинете под огромной статуей Моисея.
Голос Фрейда за кадром . Да. Я боялся себя, я отказывался становиться взрослым. Взглянуть истине в глаза. Брейер, я без конца мучился: я признавал всех этих отцов, чтобы защититься от самого себя, и не было мне покоя до тех пор, пока я не уничто-жил их всех. Все вы завораживали меня, и в вас я хотел убить своего отца! (В кадре снова могила Якоба Фрейда.) Он умер. И вместе с ним погребены мои приемные отцы. Я остался наедине с самим собой, и я больше ни к кому не питаю ненависти.
Брейер. Но сможете ли вы любить?
Фрейд. Да. Любить родных детей и детей приемных — тех людей, если таковые найдутся, что поверят в мое учение. Теперь отец-это я. Брейер, я воспользовался вами как средством, чтобы потерять себя и обрести вновь. Простите ли вы меня?
Брейер ласково берет и пожимает руку Фрейда. (Пауза.)
Брейер (тихим голосом). Я полагаю, мы больше никогда не встретимся?
Фрейд (дружески). Нет. Больше никогда.
Брейер. Вы завоевали право быть одиноким.
Фрейд (с глубокой печалью). Да. (Он показывает на небо: облака рассеялись, появилось скупое и холодное зимнее солнце.) Я один, а небо опустело. Я буду работать один, стану своим единственным судьей и своим единственным свидетелем. К счастью, все всегда кончается смертью (Неожиданно.) Брейер, я не хочу, чтобы моя жена стала жертвой моего одиночества. Она безрадостна, это тревожит меня.
Не могли бы вы позволить Ма-тильде встречаться с нею?
Брейер. Матильда только этого и просит. Ведь Марта не встре-чается с ней из?за боязни, что вам будет это неприятно.
Фрейд. Это мне не понравилось бы… раньше! Якоб Фрейд соста-вил счастье моей матери. (С грустной улыбкой.) Но мне не ка-жется, что быть женой Зигмунда Фрейда — это большая радость.
Брейер. Матильда напишет ей завтра. Прощайте, Фрейд.
Фрейд (дружески, но печально, словно предстоит очень долгая разлука.) Прощайте.
Брейер уходит.
Фрейд остается один перед могилой. Он не оборачивается: его взгляд неотрывно устремлен на фамилию отца, выгравированную на могильной плите. Через несколько мгновений по щекам его текут слезы — он не пытается их утереть. Он стоит еще несколько секунд, потом поворачива-ется и с глазами. полными слез, идет между могилами к массивным кладбищенским воротам.
КОНЕЦ