Дёльнитц. И вы намерены вылечить ее, забивая ей голову этим свинством?
Фрейд. Каким свинством?
Дёльнитц встает и начинает расхаживать по комнате.
Дёльнитц. Вот уже две недели, каждый раз, когда она приходит от вас, она рассказывает нам о своем дяде Губерте, говорит только о дяде Губерте. Я не желаю, чтобы вы напо-минали ей о дяде Губерте.
Фрейд. Почему?
Дёльнитц. Во?первых, потому, что он умер.
Фрейд (с иронической улыбкой). И что же во?вторых?
Дёльнитц. А во?вторых, потому, что это свинство.
Фрейд. Свинство говорить о ее дяде?
Дёльнитц. Да.
Фрейд. Вот оно что! Почему же?
Дёльнитц. Потому что он был свиньей. (Пауза. Говорит грубым тоном.) Вы своего добьетесь, господин Фрейд, добье-тесь! Заставите поверить, что дядя Губерт ее изнасиловал.
Фрейд (с живым интересом). Ах, вот в чем дело! (Пауза.) Значит, это неправда?
Дёльнитц. Правда, господин Фрейд. (Спохватившись.) Правда, господин доктор! Но для нее это ложь!
Фрейд. Почему?
Дёльнитц. Потому что от нее это скрывали. Все, начиная с ее матери. И кончая мной, когда мне призналась в этом ее мать. (С вызовом.) Мы?то люди тактичные.
Фрейд. А куда девалось это воспоминание? Неужели вы думаете, что оно испарилось? Оно по?прежнему живет в ней, господин Дёльнитц, живет бессознательно, в подавленном со-стоянии, и именно оно все отравляет.
) Мы?то люди тактичные.
Фрейд. А куда девалось это воспоминание? Неужели вы думаете, что оно испарилось? Оно по?прежнему живет в ней, господин Дёльнитц, живет бессознательно, в подавленном со-стоянии, и именно оно все отравляет. Это воспоминание порож-дает ее страхи! Оно внушает ей отвращение к любви!
Дёльнитц слушает, разинув рот от удивления, мучительно пытаясь понять Фрейда.
Дёльнитц. Вы хотите сказать, что это не я вызываю у нее отвращение?
Фрейд. Конечно, не вы. В детстве она пережила шок, кото-рый привел к тому, что ей стали противны все мужчины.
В дверь стучат.
Фрейд. Войдите!
Это Брейер. Он бледен и мрачен, смотрит на Фрейда с какой?то злобой.
Фрейд, поглощенный беседой с Дёльнитцем, улыбается Брейеру, не замечая выражения его лица.
Фрейд (повернувшись к Дельнитцу, с глубокой искрен-ностью). Да, вы больше не будете внушать ей отвращение.
Дёльнитц (очень довольный, встает). Спасибо вам, доктор!
Фрейд (тоже встает, говорит тем же властным, но спо-койным тоном). Вы заставили ее пропустить сеанс. (Провожая его до двери.) Скажите ей, чтобы она пришла завтра, в семь часов вечера.
(5)
Фрейд (обращаясь к Брейеру). Это уже тринадцатый слу-чай.
Брейер (вздрагивает, он думает о другом). Что?
Фрейд. Тринадцатый случай невроза, в котором я выявил, что больной в детстве стал жертвой сексуальной агрессивности взрослого.
Брейер слушает его рассеянно, с мрачным довольством человека, которому предстоит сейчас утолить свою злопамятность, разыграв роль поборника справедливости.
Брейер. Сегодня утром вы навещали Магду?
Фрейд. Да. А что?
Взглянув на Брейера, Фрейд внезапно умолкает. Ему страшно, он не смеет задать вопрос.
Брейер (говорит равнодушным, но плохо скрывающим его злорадное торжество голосом). Меня вызвал ее отец. Она выбросилась из окна.
Фрейд (он с трудом обрел дар речи). Погибла?
Брейер. Да нет. Переломы, контузия, но, если не произошло внутреннего кровоизлияния, думаю, выкарабкается.
Фрейд поворачивается и медленно подходит к письменному столу, смотреть на него страшно. Он кашляет.
Фрейд. Утром она мне призналась, что отец надругался над ней, шестилетней.
Брейер (с возмущением). Она сказала вам грязную ложь, это вы толкнули ее к признанию!
Фрейд (резко оборачивается к Брейеру, но отвечает ему без грубости, с глубокой грустью). Брейер! Отец присутство-вал при этом и плакал. Но ни словом не возразил.
Брейер (с почти комическим изумлением). Он же член Высшего Совета! (По его растерянности чувствуется, что он неизменно уважает официальных лиц и сильных мира сего.) Немыслимо!
Похоже, он потрясен не меньше Фрейда, который, обойдя письменный стол, понуро, с усталым видом опускается на стул.
Брейер (убежденно). Надо бросить это, Фрейд.
Фрейд (не поднимая головы, мрачно). Что бросить?
Брейер. Все, все это.
Фрейд. Но ведь это ваш метод.
Брейер. Нет уж, позвольте! Я отказываюсь его признавать.
Фрейд. Вы раскрывали больным правду о них самих.
Брейер. Только тогда, когда они были в силах ее выносить.
Фрейд (глухим голосом, глядя прямо перед собой). Ис-тинной правды о себе не в силах вынести никто.
Брейер. Вот видите!
Фрейд. Мы здесь для того, чтобы найти эту правду и помочь людям бесстрашно взглянуть на себя. С нашей помощью они сумеют это сделать. Когда поет петух, вампиры исчезают, они не выносят дневного света.
Брейер. Магда хотела покончить с собой потому, что обезу-мела от стыда и кошмара. Бывают случаи, когда более чело-вечно солгать.
Фрейд. Разве Магда была менее безумной, когда лгала сама себе?
Брейер.
Нет, но она была менее несчастной.
Фрейд. Лечение только началось. Я пойду к ней и…
Брейер. Вас не примут.
Фрейд (удивленно). Почему?
Брейер. Так сказал мне отец.
Фрейд. Но это преступление! Если сейчас прекратить лечение, то все пойдет прахом.
Брейер. Все и так пошло прахом, что бы вы ни делали. (Пауза.) Вам повезло, что ей не удалось покончить с собой. (Пауза.) Если Магда умрет, не хотел бы я оказаться в вашей шкуре.