— Скелет прав, — пробормотала Чекс. — Если из их братии как раз и составляются плохие сны, то ему самому они ведь сниться не могут?
— А что случится, если механизм разладится? — решил уточнить Эхс.
— Выход из тыквы может стать таким узким, что вам не удастся выбраться, — объяснил Косто. — Если не это, то с телом у вас может что?нибудь приключиться, или с душой…
— Кофто отличный проводник, — сказал копуша. — Без него мы тут точно заблудимфя.
— Тогда рискнем? — предложил Эхс.
— Рискнем, — согласилась Чекс. — Ведь этот трухлявый двойник для чего?то здесь оказался. Ну, Косто, вперед, смелее.
— Как говорит пословица, старые кости захотели в гости, — пожал плечевыми костями скелет и направился к воротам. Остов за воротами проскрипел ему навстречу.
Начало образовываться подобие картинки. На ней Косто стоял в коридоре, точно так же, как наяву. Не успев толком образоваться, картинка исчезла — и Косто вернулся на прежнее место.
— Это действительно была завязь какого?то сна, — произнес Эхс.
— Но дальше сон не развился, потому что не было из чего, — объяснил скелет.
— Ну это ты поторопился заявить, — возразила Чекс. — Начало ведь было и оно из чего?то получилось. Прежде чем утверждать что?то, надо очень хорошо подумать. Особенно в таком важном деле.
— Сон решил начаться, но потом понял, что ничего не выйдет, и тут же закончился, — попытался осмыслить случившееся Эхс.
— Вот видишь, сон все?таки был, — ухватилась за его слова Чекс. — Пусть минутный, но все же сон.
Значит, у Косто что?то есть, как говорится, за душой.., какая?то жизнь.
Теперь и копуша заинтересовался.
— Что же это может быть? Ведь Кофто не живой.
— Это был даже не сон, а просто портрет Косто, похожий на него, как две капли воды, — заметил Эхс.
— Да, это был мой портрет, — согласился Косто.
— Да, это был мой портрет, — согласился Косто. — Лишенный жизни, я лишен и снов. Кроме точной копии меня, на картине ничего не могло появиться.
— Твой портрет, наверное, и есть отражение самых глубоких твоих страхов и самого глубокого стыда.
— Я ничего не боюсь и ничего не стыжусь, — возразил скелет.
— Ты упрямо настаиваешь на своем и тем самым мешаешь своему сну развиться в полную силу, — предположила Чекс.
— Но во мне нет для него содержания.
И Косто указал на свой пустой череп.
— Не содержания нет, а.., ты не хочешь уступить, — не сдавалась Чекс.
— Ну как можно уступить тому, чего нет? — вмешался Эхс.
— А я говорю — есть, — отрезала Чекс. — Если бы не было, то и двойника бы у Косто не было, и он без всяких усилий оказался бы сейчас рядом с нами.
— Да я пуст! — вспылил Косто. — Снам среди моих костяшек просто нечего делать!
И он еще раз, в виде доказательства, стукнул себя по черепу.
— А что было во сне? Тоже костяшки!
— То есть ты намекаешь, что Косто боится самого себя? — вмешался Эхс.
— Может быть, — сказала Чекс и, поглядев на Косто, спросила:
— Ты боишься себя?
— Мне нечего бояться, — отмахнулся Косто.
— Не уходи от ответа.
— Ну с какой стати я должен самого себя бояться? Я создан для того, чтобы меня боялись. И этим все сказано.
— А сон намекает на то, что ты себя боишься, — упорно гнула свою линию Чекс. — Тебе нравится быть скелетом? Нравится пугать?
— Нравится, не нравится… Разве у меня есть выбор? Таким я создан, и точка.
— И снова ты уклоняешься от ответа.
— Чекс хочет, чтобы ты объяснил свои чувства, — сказал Эхс. — Взять, к примеру, меня. Я очень боялся, что ничего важного в жизни не совершу, что Ксанфу все равно, был я на свете или не был.
Но я хотя бы живой, а ты нет. О, может, это тебя и мучит?
— Я не жив, но и не так глуп, чтобы стремиться к жизни, — коротко ответил скелет. — Жизнь так неуклюжа.
— Ну вот, видишь, и у тебя есть стремления, — обрадовалась Чекс.
— Живые существа обречены есть и приседать, и снова есть, и снова приседать, — продолжил скелет. — Не говоря уже о прочих церемониалах, громоздких, болезненных и стыдных. И в конце концов все становятся такими, как я — скелетами. И нет во всем этом ни крошки смысла.
— Живые умеют чувствовать, — сказала Чекс. — Чувствовать способен и ты. Вот скажи, охватывает ли тебя необоримый страх при мысли, что ты можешь быть только таким?
— У меня нет бытия. Каким захочу, таким и могу не быть.
— Не попытаться ли тебе вновь пройти через ворота? — несколько раздраженно предложила Чекс.
Скелет вздрогнул, но послушно пошел к воротам. На этот раз сон не оборвался на первой же минуте, а начал развиваться.
— Я не хочу вечно быть таким! — вскричал скелет. — И, может, на роду мне написано стать иным! Эхс ищет смысла жизни, но я тоже устал быть призраком. Я хочу чего?то большего!
Сон продлился еще мгновение, потом поблек, а Косто наконец оказался по другую сторону ворот.
— Видишь, я же говорила! — в приливе чувств воскликнула Чекс. — Дай?ка я тебя обниму, дружище.
По всему было видно, что скелет потрясен случившимся. И Эхс мог понять его чувства. Скелет вдруг ожил, по крайней мере, захотел стать живым.
А это огромный шаг вперед.
Эхс стал размышлять про себя. Как живые становятся мертвыми, это понятно. Но можно ли постигнуть обратное — как мертвые оживают? Оживление происходит на самом деле или это лишь иллюзия, рожденная этим царством снов? Если Косто лишь привиделось, что он видит сон, значит, ему лишь почудилось, что он ожил?