— Ага, наслышан…
— Но эти-то оба — люди достаточно взрослые, — сказал Шевалье с ноткой тягостного недоумения. — Однако такой детский сад развели, что и сердиться нет особого желания — попросту смешно, и не более того…
— У вас, часом, визитка не сохранилась?
— Вот.
— Музаев Борис Витальевич… — прочитал Смолин вслух. — Никогда не слышал. Впрочем, адвокатов я знаю трех-четырех, не более, а их у нас столько… Я ее оставлю себе, с вашего позволения? Или вы собираетесь… что-нибудь прояснить?
Шевалье брезгливо поморщился:
— Ни в коей степени. Как будто нечем мне заниматься… Вряд ли эти клоуны смогут меня подловить на чем-то во второй раз, а значит, и думать о них больше не стоит. Меня, правда, беспокоит, что они и на тебя нацелились…
— Ну, я в аналогичном положении, — сказал Смолин. — Меня сейчас просто-напросто не на чем подловить. Вы подобрали чертовски удачное определение, Шевалье. Клоуны. То, что сейчас происходит, хоть и является немного опасным, все же, по большому счету, носит признаки дурной клоунады… Это тоже есть. Хотя… — он посерьезнел. — Нельзя исключать, что за этими клоунами числится уже один покойник…
— То есть?
— Честное слово, у меня еще нет стопроцентной уверенности, — сказал Смолин. — Я вам обязательно расскажу, когда будет ясность, но пока… Вообще-то и дурной клоун может убить, дело, в принципе, нехитрое… Я бы выразился несколько иначе: происходящее совмещает в себе признаки как некоторой опасности, так и дурной клоунады… Так оно будет вернее…
— Но у тебя-то все нормально?
— Абсолютно, — сказал Смолин. — Своего парнишку я в конце концов вытащу, толковый парнишка, верный, не годится его бросать. Да и у остальных все кончится благополучно — первый раз, что ли? Случалось и похуже. Вот только нервы помотают изрядно и торговлю определенными вещами на какое-то время приведут в расстроенное состояние… недотепы хреновы…
— Если понадобится помощь… Или ты снова откажешься?
Смолин поднял голову и широко улыбнулся:
— Сейчас — нет.
Вот только нервы помотают изрядно и торговлю определенными вещами на какое-то время приведут в расстроенное состояние… недотепы хреновы…
— Если понадобится помощь… Или ты снова откажешься?
Смолин поднял голову и широко улыбнулся:
— Сейчас — нет. Потому что это, строго говоря, будет не помощь, а совместные действия. Коли уж и вы ненадолго оказались в том же самом положении…
— Тонкая у тебя натура…
— Да где там, — сказал Смолин. — На манер кирпича, какие там тонкости… Знаете, чем вы чертовски мне бы помогли? Назвавши имя того, кто вам наган продал.
— Нет уж, голубчик, извини, — развел руками Шевалье. — Принципы — они и есть принципы…
— Понятно, — сказал Смолин, вставая. — Я к вам обязательно обращусь, если почувствую, что не справляюсь сам…
Уже на улице он вновь подумал, что ошибиться не мог: именно два месяца назад, именно девятьсот десятого года наган, с клеймом именно Сестрорецкого оружейного. Подобные игрушки — вещь редкая, маловероятно, чтобы таких в одной точке пространства-времени сошлось сразу два…
У Врубеля этот наган лежал на столе в задней комнатке — и Смолин, как многие бы на его месте, тут же взял со стола, побаловался, спросил цену. И Врубель, разводя руками, посетовал, что ствол уже обещан серьезному клиенту, так что переиграть ничего нельзя. Дело святое, в таких случаях не настаивают… Смолин удалился ни с чем. Так что же, тот самый?
Минут десять он торчал у первых ступенек эстакады — а потом, когда показался медленно ползущий поезд, неторопливо на нее поднялся. Он рассчитал все правильно: десятый вагон остановился так, что виден был прекрасно — вслед за девятым, который под эстакадой наполовину и оказался.
Вскоре с подножки спрыгнул и Вова Багдасарян, весь в белом за исключением синей бейсболки. Несмотря на фамилию, он ничуть не напоминал классического кавказского человека — поскольку происхождения был славяно-иудейского, а фамилию взял жены, что, как известно, законом не запрещено, наоборот, вполне даже допускается. Иногда такие манипуляции проделывать полезно: вот уже восемь лет, как господин Багдасарян нимало не отягощен давними хлопотами, каковые могли бы относиться к обладателю прежней фамилии Бирюков…
Вова и не подумал оглядываться в поисках встречающих — с самого начала было договорено, что вящей конспирации ради Смолин не будет идиллически торчать на перроне, а встретятся они возле машины. Он подхватил бежевого цвета сумку, не слишком и туго набитую, закинул ее на плечо, целеустремленно двинулся к одной из будочек, откуда подземные переходы вели в здание вокзала…
И тут же вокруг него возникла нестандартная суета — трое в штатском, как чертики из коробочки, с трех сторон сомкнули кольцо, один взял за локоть, другой предъявил нечто ужасно похожее на красную книжечку… Перекинулись парой фраз, теперь за оба локтя держат… и вскоре же Вова с поскучневшим, унылым лицом скрылся в будочке, бдительно сжатый с двух сторон крепенькими парнишками в цивильном, а третий шагал сзади опять-таки на близкой дистанции… Сгорел Багдасарян…
Смолин все это время так и стоял на эстакаде, не привлекая внимания — не заламывать же руки мелодраматическими жестами? Он только посерьезнел лицом, стиснул зубы, чувствуя себя чрезвычайно мерзко: с этой стороны он никак не ожидал поганых сюрпризов… В голове у него отчаянно пытались слиться в единое целое некие смутные, нечеткие версии, которые еще не удалось отшлифовать…