Он замолчал, закурил и откинулся на спинку кресла, украдкой наблюдая за собеседницей. Ухмыльнулся про себя: вся эта безжалостно навешанная на розовые ушки лапша достигла цели, девочка сидела поникшая, растерянная, словно пыльным мешком ударенная…
— Честное слово, я не шучу, — сказал он грубовато, закрепляя первый успех. — Всё так и обстоит. Иногда людей и не находят вовсе, чтоб вы знали. Серьезный антиквариат — это бешеные деньги, а где бешеные деньги… Понимаете, а?
— А вы и в самом деле, кажется, не шутите, у вас лицо стало… такое…
«А как же, милая, — ухмыльнулся про себя Смолин. — В нашем веселом ремесле талант лицедея необходим, числится на втором месте после чутья … И не таким мозги пудрили успешно…»
— Так вот почему не бывает репортажей…
— А вы как думали, Инга? — сказал Смолин устало, тоном заботливого дядюшки. — Потому-то и не бывает… Помните, несколько лет назад в Москве подорвали шустрого мальчишечку по фамилии Холодов? Я вам, конечно, ничего не говорил, а вы ничего не слышали, только мыто знаем, что там было на самом деле, и какая лажа — официальная версия. Мальчишечка сдуру сунулся в секреты столичной торговли антиквариатом, и не нашлось рядом человека, чтобы предупредил, как я вас сейчас…
— Что, правда? — спросила она с самым убитым видом, уже, без сомнения, поверив.
— Да я бы вам столько мог порассказать… — произнес Смолин. — Вот только спокойно жить хочется, да и вам, наверное, тоже? Ну как, Инга, убедил я вас?
— Да, конечно, — сказала она, понурясь. — Спасибо… Что же получается, совсем нельзя писать? Ничего?
— Ну что вы! — жизнерадостно возразил Смолин, улыбаясь открыто и честно.
— Спасибо… Что же получается, совсем нельзя писать? Ничего?
— Ну что вы! — жизнерадостно возразил Смолин, улыбаясь открыто и честно. — Главное, забудьте вы напрочь про оружие, драгоценные металлы, вообще про все дорогое . Антиквариат, знаете ли, бывает и вполне обыденным . Вот, посмотрите-ка налево… Это, да будет вам известно, отнюдь не корова…
Обернувшись к стене — все еще с растерянным, убитым, придавленным видом, — очаровашка принялась рассматривать висевший под потолком череп с могучими рогами. Спросила, чуточку ожив:
— А это кто?
— А это древний бизон, — сказал Смолин охотно. — Который десять тысяч лет назад разгуливал примерно на том самом месте, где мы сейчас с вами сидим. Сейчас я вам покажу еще и натуральный каменный топор первобытного человека, и кое-что еще… Хотите сотрудничать, Инга? Я вам многое могу рассказать и показать, могу даже взять на какую-нибудь сделку из неопасных, и репортаж вы сочините не один… Вот только взамен вы мне твердо пообещаете, что без моего предварительного просмотра ни строчки в народ не выпустите… Годится вам такое?
— Еще как! — воскликнула она, отходя. — Притом что не было ни единой публикации вот уж сколько лет… Я согласна, конечно…
— Мы работаем, бывает, и в ночь-полночь, — сказал Смолин. — Предположим, я вас поздним вечером соберусь куда-нибудь выдернуть… Муж против не будет?
— А я не замужем.
— Бывают еще и… варианты.
— Нет у меня сейчас… вариантов, — она глянула чуточку настороженно. — А вы, правда, серьезно? О сотрудничестве?
— Не совсем, — сказал Смолин, ухмыляясь. — Я ж потаенный педофил, я блондинок регулярно в фундамент замуровываю…
«А ведь выгорит, пожалуй, — подумал он, раскладывая на столе, всевозможные дешевенькие, но весьма эффектные мелочи вроде подстаканника с дореволюционными чекухами , старинных ключей и наконечников стрел. — Если не спешить, не спугнуть, не тащить сразу в койку — смотришь, и выгорит…»
— Вот, почитайте для начала, — сказал он, подавая девушке купчую. — Это и в самом деле интересно. Если что-то непонятно, спрашивайте, я объясню…
…Смолин запер паджерик ключом (терпеть не мог сигнализации с их вечным мяуканьем-вспышками, обходился «секретками»). Вылез из машины, неторопливо огляделся. Две хрущевки классического вида, справа и слева — два длинных ряда гаражей, выстроенных лет тридцать назад, а между гаражами спускается по обрыву к неширокой грязной Каче бетонная лестница с покосившимися сварными перилами, составленная из двух бетонных маршей тех же хрущевок. Знакомый райончик, не таивший вроде бы никаких сюрпризов, а вот поди ж ты…
Подойдя к верхней ступеньке лестницы, Смолин встал чуть в стороне, чтобы не мешать прохожим, посмотрел вниз. Кое-где трудами городских властей Кача была облагорожена достаточно красивыми набережными, фонарями и скамейками — но здесь она оставалась в первозданности: полоса медленной серой воды шириной метров пятнадцать с усыпанными всевозможным мусором берегами.
Смолин заглянул в карту, где рукой Гонзица был старательно обведен чуточку неправильный квадрат, получившийся таковым не от дрожания нетвердой руки, а оттого, что таким участок и был некогда в плане. Привязаться к местности было несложно, ошибки при первом осмотре возможны, но мелкие, ни на что принципиально не влияющие…
Прилегающая к речке местность поросла жесткой невысокой травой.
Привязаться к местности было несложно, ошибки при первом осмотре возможны, но мелкие, ни на что принципиально не влияющие…