— Василий… ах да, Яковлевич… Люди искусства, конечно, обязаны быть непрактичными и доверчивыми, но все же, согласитесь, после столь бурного двадцатилетия нашей истории во всех осталось мало доверчивости… И когда слышишь, что без всякого труда можешь получить изрядную сумму, это, тысячу раз простите, настораживает…
Он замолчал, изящным движением взял чашку и сделал пару глотков.
— Вы совершенно правы, — сказал Смолин.
— Вы совершенно правы, — сказал Смолин. — Такие предложения обычно выглядят подозрительно и, что уж там, скрывают сплошь и рядом какое-нибудь мошенство… Но ведь бывают исключения. Согласно теории вероятности. Знакомы с оною?
— Мельком. В большом искусстве вся эта математика совершенно неприменима, а потому и бесполезна…
— Хорошо, — сказал Смолин. — Обойдемся без математики, я и сам по ней имел вечные двойки… Позвольте, я изложу все подробно, — узрев благосклонный кивок, он спокойно, без малейшей суетливости продолжал: — Вы ведь, насколько мне известно, прямой потомок семьи Бессмертных, которая в Шантарске обитала давно и пользовалась некоторой известностью… А есть ли у вас какие-нибудь документы, которые могут это неопровержимо доказать?
— Предположим, — вальяжно кивнул Манолис. — Кажется, я понял. О чем-то подобном слышал… У прадеда был счет в швейцарском или лондонском банке, оставшийся нетронутым в силу известных событий… И вы намерены помочь мне получить оттуда деньги… при условии хорошего аванса?
Он смотрел на Смолина, как ему казалось, проницательно и свысока. Смолин и не подумал обижаться.
— Самое смешное, Манолис Андреевич, что вы правы, — сказал он терпеливо. — Отчасти . В определенном смысле наследство и в самом деле существует, и я намерен помочь вам его получить, не забыв при этом и себя. Но никаких авансов я у вас требовать не намерен, наоборот, все технические расходы беру на себя — не из филантропии, конечно, потом сочтемся, и вы мне половину компенсируете… Угодно детали?
Увидев величественный кивок, он извлек из пластиковой папочки сероватый лист бумаги с огромной гербовой печатью, положил его на столик перед хозяином. Тот, удивленно приподняв брови, принялся читать про себя — с некоторым трудом, сразу видно, разбирая старинный почерк. Супруга тихонечко встала, заглянула ему через плечо. Манолис издал тихое недовольное хмыканье, но этим и ограничился. Смолин терпеливо ждал, разглядывая этюд на стене, хотя, как всякий нормальный мужик, предпочел бы устремить взор в другом направлении — по тому азимуту, где находился глубокий вырез белого с вышивкой летнего платьица, из-за выбранной хозяйкой позы представлявший зрелище крайне заманчивое.
Манолис дочитал. Положил актовую бумагу на стол и поднял брови (ну разумеется, сугубо театральным образом):
— Интересно… И что же?
— Коллежский асессор Бессмертных — не ваш ли предок?
— Безусловно, — со спокойным достоинством ответил Манолис. — Родной брат прадедушки.
— Купец?
— Василий Яковлевич… — поморщился Манолис. — Коли уж вы антиквар, следует знать историю родного города… Купцом был прадедушка. А упомянутый здесь его брат преподавал в Шантарском университете, был известным почвоведом, впоследствии, уже при Советской власти, стал профессором, имел печатные труды. На Воскресенской, где он жил, есть даже мемориальная доска…
— Прекрасно, — сказал Смолин. — И у вас есть документы, позволяющие юридически претендовать на ваше с ним родство?
— Имеются…
— А другие родственники… другие потомки в Шантарске есть? — спросил Смолин, ощущая нешуточный азарт.
— Увы, нет…
— Значит, вы — единственный… — сказал Смолин едва ли не ликующе.
— Увы, нет…
— Значит, вы — единственный… — сказал Смолин едва ли не ликующе. — Отлично, Манолис Андреевич, отлично…
— Что вас так радует?
— То, что ни с кем, простите за цинизм, не придется делиться, — сказал Смолин откровенно. — Только вы и я, пополам…
— Что, простите, делить? И почему — пополам?
— Деньги, конечно, — сказал Смолин. — И немалые. А пополам — так, по-моему, будет справедливо. Ведь без меня вы и не знали бы ни о чем… да и в одиночку, простите великодушно, вам явно будет трудно добиться признания своих прав…
— То есть?
— Я своими глазами осмотрел участок, о котором здесь идет речь, — сказал Смолин. — Он до сих пор не застроен и представляет собой пустырь, чуть ли не в самом центре… Понимаете ли, Манолис Андреевич, еще при Бориске был принят интересный закон о возвращении земли наследникам дореволюционных собственников — тем, кто может это документально доказать. Главным образом он касается сельскохозяйственных земель, но иные его положения применимы и к участкам в городской черте. Ну разумеется, там масса оговорок: участок, на который претендует законный наследник, должен быть совершенно пустым , на нем не должно быть никаких жилых домов, иных строений, по нему не должны проходить транспортные артерии и так далее… Но в том-то и прелесть, что «усадьба коллежского асессора» с точки зрения данного закона стопроцентно подходит! Участок абсолютно чистый! Я четыре часа просидел со своим адвокатом, у меня отличный юрист — прохвост фантастический, как все они, но тем и ценен… Поверьте моему опыту: если он от вашего имени начнет хлопоты , очень быстро вы совершенно законным образом вступите во владение означенным участком, исключенным из муниципального кадастра. Полгектара почти в центре города… Дело железное.