— Вопрос несвоевременный, — сказал Гэндальф. — Но об этом тоже надо подумать. Похоронные команды организуем из тех, кто хуже всех проявит себя в бою. Фарамир, позаботься, чтобы эта информация дошла до солдат.
— Хорошо. — Фарамир сделал пометку у себя в блокноте. — Думаю, это заставит наших воинов проявить чудеса доблести. Орки достаточно неприятны и в живом виде, мертвые же они просто отвратительны. Что же касается слонов…
— Каких слонов? — спросил Гэндальф.
— Боевые слоны, — сказал Фарамир. — Вон там.
— Точно, — сказал Гэндальф, посмотрев в указанном направлении. — Мне показалось, что это крупные тролли, но теперь я вижу разницу. Если есть слоны, значит, есть и люди. Орки с этой скотиной не совладали бы.
— Это не люди, — сказал Фарамир. — Наемники Мордора, продавшиеся Саурону, существа с черными душами.
— Может быть, — задумчиво сказал Гэндальф, набивая свою трубку табаком и закуривая.
— Может быть, — задумчиво сказал Гэндальф, набивая свою трубку табаком и закуривая.
— Тебя что-то тревожит? — спросил Фарамир. — Ты все время смотришь на небо, а не на землю.
— Я не вижу назгулов, — сказал Гэндальф. — Но не сомневаюсь, что они примут участие в битве. Гондор — это последний оплот Средиземья. Если он падет, тьма Мордора придет в Рохан, Дольн и Шир и прочие приятные места.
— А я что-то не наблюдаю ни роханской конницы, ни твоего драгоценного короля, — сказал Денетор. — Если он не явится, его и без того смехотворные претензии на престол превратятся в пыль.
— Он явится, — сказал Гэндальф с уверенностью, которой не испытывал. — Главное в битве — это своевременность.
— Главное в битве — это победа, — не согласился с ним наместник.
— Несвоевременно добытая победа приравнивается к поражению, — сказал Гэндальф.
На самом деле он так не считал, но просто не мог признать правоту Денетора.
— Это кем же оно так приравнивается? — осведомился Денетор.
— Мной, — отрезал Гэндальф.
— Когда Гондор выиграет эту битву, твое слово ничего не будет стоить, — сказал Денетор. — Впрочем, если проиграем, тоже не будет. Я — правитель Гондора, и победа будет принадлежать мне, а не какому-то бродяге. Не советую ему даже появляться в моем городе. У нас тут бомжей не любят.
Перед входом в пещеру они расседлали лошадей и отправили их домой. Теоден утверждал, что умные коняшки способны сами найти дорогу в свои конюшни.
— Так ты на самом деле собираешься туда лезть? — удивился Леголас. — Идти Тропами Мертвых?
— Конечно, — сказал Арагорн.
— Я думал, ты блефуешь, — признался эльф. — Просто не хочешь всю дорогу ехать с этими лошадниками.
— Странно, — сказал Гимли, глядя в черный зев пещеры. — Первое подземелье, в которое мне не очень-то хочется лезть.
— Я могу и один, — сказал Арагорн.
— Я с тобой, — сказал Леголас.
— Тогда и я с вами, — сказал Гимли. — Где это видано, чтобы эльф лез под землю, а гном оставался на поверхности.
И спустя несколько минут всех троих поглотила тьма.
Предводитель орков стоял на холме рядом с Королем-Призраком. Он жалел, что у него нет бинокля. До стен города оставалось несколько километров, и ему очень хотелось рассмотреть эту громадину поподробнее. Предводитель орков видел немного городов, и все, которые он видел, его войско захватывало. Минас-Тирит произвел на него особенно сильное впечатление.
Птеродактиль Ангмарца щипал травку поблизости.
— Ничего, птичка, — прошипел ему верховный назгул. — Я знаю, что ты — хищник и трава тебе не по душе. Скоро у тебя будет возможность полакомиться свежатинкой.
Пожалуй, ездовые животные Ангмарца были единственными живыми существами, к которым он испытывал хоть какую-то привязанность.
— Здоровенная фигня, — сказал предводитель орков, имея в виду то ли город, а то ли огромный таран, который приводили в действие несколько десятков горных троллей.
Как раз сейчас они катили таран мимо наблюдательного пункта.
— Нервничаешь? — прошипел Ангмарец.
— Есть немного, — признался предводитель.
— Не переживай. Это же тебе не Троя, да и ты не слишком похож на грека. Мы возьмем город в двадцать четыре часа.
— Ходят слухи, что на их стороне Великий Белый колдун, — сказал предводитель.
— Я повергну его во прах, — прошипел Ангмарец. — Не забывай, что меня не сразить ни одному смертному мужу. Что Гондор сможет сделать с таким врагом, как я?
— Пожалуй, ничего не сможет.
— Помни об этом, — сказал Ангмарец и махнул правой рукой, закованной в латную перчатку. — Начинайте мочить козлов.
— У меня уже все мягкое место до крови стерто, — пожаловался Гарри. Конница Теодена третий день двигалась походным маршем, а волшебник все еще не очень хорошо держался в седле.
— Думаешь, надо было пойти Тропами Мертвых вместе с Арагорном? — спросил Джек.
— Не думаю, — сказал Гарри. — Не забывай, здесь нам нужна не глобальная победа сил света над силами тьмы, которую парни в состоянии добыть и без нас, а один вполне конкретный предмет. И чтобы его заполучить, нам нужно находиться рядом с Теоденом.
— Тогда на что ты жалуешься? — поинтересовался стрелок.
— На жизнь вообще, — сказал Гарри.
Он нервничал.
Согласно истории, рассказанной Толкином, Король-Призрак смертельно ранит Теодена, а потом будет сражен его дочерью Эовин, одетой в доспехи воина. План Гарри строился на том, чтобы вынуть клинок из руки окончательно укоцанного Ангмарца и ретироваться из Средиземья в свой родной мир, где Горлогориус одарит парочку новым заданием.