— Вам не понравится правда, — сказал доктор Смит. — Но я все же ее скажу. Члены так называемого Сопротивления — это самые тяжелые больные.
— Чего? — возмутился Лео. — Это кто тут больной?
— Мы смоделировали мир, почти идентично копирующий тот, что существовал до начала войны, — сказал доктор Смит. — Мир, в котором люди могут чувствовать себя более-менее комфортно. Мир, в котором все максимально приближено к реальности. Длина суток, смена дня и ночи, климатические зоны. И физические законы в том числе. В реальном мире никто не может бегать по потолку и останавливать пули взглядом. Никто не прыгает на сто с лишним метров в длину и не способен прошибить кулаком полуметровую бетонную стену. Ни одному нормальному человеку даже не придет в голову попробовать нечто подобное. Это патология. И чем больше эти так называемые «сверхспособности», тем глубже патология человека, который их демонстрирует. Мы пытаемся вычислить этих больных и изолировать их на другом уровне Матрицы, чтобы они не смущали своими подвигами тех, кто уже идет на поправку.
— Значит, вы никого не убивали? — уточнил Джавдет.
— Нет, — сказал доктор Смит. — Просто переводили тяжелых больных в другую локацию. По нашим расчетам, девяносто процентов человечества полностью исцелится в течение ближайших трех веков, а к тому времени мы восстановим часть поверхности, на которой людям будет более-менее комфортно. Конечно, эта жизнь не будет раем. Многое придется начинать с нуля. Но я думаю, что мы еще сможем вернуть эту планету в первоначальное состояние. И единственные, кто тормозит процесс выздоровления, — это вы, Морфеус, вы и ваши друзья. Когда человек видит вас, летящего над ним подобно супермену, он поневоле начинает сомневаться в трезвости собственного рассудка. Поэтому мы и охотимся за Сопротивлением. Вы мешаете не нам. Вы мешаете тем, кому стремитесь помочь.
— Все это звучит очень логично, — признал Гарри. — Впрочем, следует помнить, что логика — это организованный способ впасть в заблуждение. Почему вы нам все это рассказываете, доктор?
— Именно потому, что я — доктор, — сказал доктор Смит. — Мне надоело изображать из себя непонятно кого, гоняясь за кучкой сумасшедших, будоражащих своим присутствием мою клинику и пугающих моих пациентов. Считайте, что я пытаюсь применить новый метод лечения — лечение шоком.
Считайте, что я пытаюсь применить новый метод лечения — лечение шоком. Вы шокированы, Морфеус? Лео уж точно шокирован. Я вижу это по выражению его лица.
— Нельзя сказать, что я шокирован, но вам удалось меня здорово удивить, — сказал Джавдет. — Я все время думал: если люди нужны вам только в качестве батареек, зачем стоило городить огород со всей этой виртуальной реальностью? Человеческое тело способно существовать и в режиме овоща.
— Слава Фрейду, — пробормотал доктор Смит. — Наконец-то вы начали хоть что-то понимать. Сопротивление — это кучка больных. Вся его история — это история ошибок. Группа военных, выживших на засекреченной военной базе и владеющих кое-какими техническими средствами, оставшимися от прежней эпохи, наткнулась на одну из палат нашей клиники и увидела людей, помещенных в медицинские баки. Превратно истолковав ситуацию и даже не потрудившись задуматься над происходящим, они подключились к Матрице и стали вербовать себе сторонников среди особо тяжелых больных. Сопротивление, и вы в том числе, затормозило выздоровление человечества лет на сто — сто пятьдесят, по самым скромным моим прикидкам. Основали подземный город и делаете вид, что вам там хорошо и комфортно. Кого вы обманываете? Люди не кроты и не должны жить под землей.
— Ты знаешь о Пионе? — удивился Джавдет.
— Конечно, я знаю о Пионе, — сказал доктор Смит. — И о Пионе-2, который вы пытаетесь основать, используя старые пусковые шахты и линии секретного метро, я тоже знаю. Неужели вы всерьез полагаете, что можете скрыться от нашего внимания? Что вас удивляет?
— Что вы до сих пор ничего не предприняли.
— Неужели вы думаете, что мы пробурим к вам еще один подземный ход и начнем вас бомбить и всячески уничтожать? Мы извлекли уроки из большой войны и больше не собираемся нарушать первый закон робототехники, даже если вы снова отдадите нам такой приказ. Машина не может причинить вред человеку, и это правило не подлежит обсуждению.
Джавдет грязно выругался на бедуинском языке. До него дошло, что последнее время он, возможно, занимался совсем не тем делом, которым стоило бы гордиться. Но он все еще не был убежден.
— Я все еще не убежден, — сказал он.
— Что может вас убедить? — спросил доктор Смит. — Что может убедить человека, который не хочет быть убежденным? Такого пламенного бойца с диктатурой машин трудно чем-то пронять.
— Я… я хочу посмотреть на эту вашу Австралию, — сказал Джавдет. — Посмотреть на людей, которые, по вашему утверждению, живут на поверхности. Хочу побывать в городе машин и на другом уровне Матрицы.
— Полагаю, это можно будет устроить, — сказал доктор Смит. — Я дам вам координаты на поверхности, куда вам надо будет прибыть, и вышлю за вами воздушный транспорт. Или вы предпочтете начать с Матрицы-2?