— Подожди, — пробормотал Торфинн, точно в бреду, — подожди, может быть, ему только того и надо… Может быть, это ты — странник с чужим оружием? — И тут он словно впервые увидел меч Гатала и, отшатнувшись от Вальхейма, завизжал: — Брось его!
Ингольв осторожно протянул меч Торфинну.
— Возьмите, ваша милость.
Но Торфинн не двинулся с места, глядя на меч расширенными глазами.
— Эоган! Проклятый кузнец! Он не мог вложить в оружие светлую силу, но он вложил в него зло, которое ненавидит само себя… Опасное, страшное оружие… Брось, брось, брось его!
Ингольв положил меч на землю у своих ног, перешагнул через него и подошел к Торфинну, который жадно схватил его за плечи.
— Мальчик, не прикасайся к этому мечу. Отнеси его в кладовую. Или нет, пусть лучше этот тупица отнесет… Как его? Дагоберт!
Дагоберт взял меч, вытянув руки вперед, чтобы отставить от себя опасный клинок на возможно более внушительное расстояние.
— Запрешь в оружейной, — сказал Ингольв, бросая стражнику ключи.
Второй солдат с опаской поставил пленника на ноги.
— А с этим что делать, ваше благородие? — спросил он.
— Выдери его и запри под винным погребом, — распорядился Вальхейм. И глядя на радостную ухмылку стражника, предупредил:
— Смотри, не увлекайся, Онтлак. Убьешь — отрублю правую руку и выгоню на берег Элизабет.
— Так ведь… хлипкий он… — с сомнением протянул стражник. — А вдруг подохнет — ну, случайно?
— Онтлак, мое дело — посоветовать, — сказал капитан.
Скроив обиженную физиономию, Онтлак толкнул Мелу кулаком в шею.
— Пошел! — крикнул он нарочито отвратительным голосом.
Ингольв проводил его глазами и снова повернулся к Торфинну. Старый чародей трясся, как лихорадке.
— Все, все будет ошибкой, — шептал он. — Как бы я ни поступил, это будет ошибкой. Если смерть пришла, значит, она пришла. Что же он сделал с собой, этот твой Синяка? — Торфинн вцепился в рукава капитана скрюченными пальцами и, теряя над собой контроль, заверещал ему в лицо: — Ты хорошо знал его, Вальхейм! Что он мог сделать с собой? Подумай! Что?
— Вы устали, ваша милость, — осторожно сказал Ингольв. — Позвольте, я провожу вас…
— А! — Торфинн резко оттолкнул его от себя, и беспорядочно взмахнув несколько раз рукой, в крайнем раздражении побрел в сторону донжона. Он сутулился и приволакивал левую ногу, чего никогда прежде не делал. Сейчас Ингольв был готов отдать что угодно ради того, чтобы Торфинн снова стал прежним — жестоким, властным и мудрым.
— Аэйт!
Юноша застонал и замотал головой, отгоняя назойливый голос. Он еще не до конца очнулся от полубессознательного состояния, в которое погрузил его мощный кулак Одо Брандскугеля. Вокруг царил непроглядный мрак. Пошарив, Аэйт нащупал влажные камни и полуистлевшую подстилку, источавшую нестерпимое зловоние. Он сел, опираясь спиной о каменную стену.
— Аэйт!
Голос, полный тревоги, звал и звал его, и юноша чувствовал, что начинает ненавидеть собственное имя.
— Кто здесь? — прошептал он.
Настала тишина — такая глубокая, что у него зазвенело в ушах. И вдруг голос вспыхнул прямо у него в мозгу:
— Аэйт, ты слышишь меня? Аэйт!
Аэйт сжал уши ладонями и стиснул зубы. Чужая тревога измучила его. Исподволь подбиралась она к нему все это время и, наконец, воспользовавшись его слабостью, сумела завладеть им. На несколько секунд снова стало очень тихо, а потом что-то рухнуло в мире, и Аэйт почти наяву, смутно, как сквозь взволнованную воду, различил знакомое смуглое лицо Синяки.
— Не может быть! — шепнул Аэйт.
— Это я, — торопливо сказал Синяка. Голос шелестел из немыслимой дали, но слова звучали вполне отчетливо. — Благодарение богам, ты меня слышишь.
— Ты где?
— Я далеко, в мире Ахен…
— Синяка, — пробормотал Аэйт, с трудом соображая, — скажи, где Мела?
— Не знаю. Я слышу только тебя и то с большим трудом.
— А я тебя даже вижу… Почему Торфинн так поступает?
— Я не могу увидеть Торфинна, — шептал голос. — Если я начну подсматривать за ним, он сразу это почувствует.
— Если я начну подсматривать за ним, он сразу это почувствует.
— Да, да… — сказал Аэйт. — Я понял.
— Опасно разговаривать даже с тобой. Аэйт, разрыв-трава при тебе?
— Она теперь навсегда при мне.
— Слушай меня. У нас почти нет времени. Выберись из подвала. Тут должна быть дверь с засовом. Только будь аккуратен. Потом найди в замке человека по имени Ингольв Вальхейм. Он тебе поможет.
Аэйт вздрогнул.
— Кто?
— Ингольв Вальхейм, — повторил Синяка. — Больше никому не верь.
— Что ты такое говоришь, Синяка?
— Я знаю, что говорю.
— Вальхейм? Ты не ошибся? — Аэйт пошевелился и скривил рот: очень болела голова. — Начальник стражи?
— Да.
— Я его видел. Это верный пес Торфинна. Жестокий, как его хозяин, а может быть, и похуже.
— Аэйт, делай, что велено. Найди Вальхейма и доверься ему. Я знаю этого человека лучше, чем ты. Добрым он никогда не был, это правда, но он не предаст тебя. В их семье все такие…
— Синяка, ты рехнулся.
— Я ухожу, — еле слышно донесся голос. — Аэйт, делай, как я сказал…
Торфинн поднял голову, слабо улыбнулся.
— Ингольв, — сказал он, стиснув хрустальные шары на подлокотниках своего кресла, — что ты знаешь о скальных хэнах?