Лин и Айзек во все глаза смотрели на величественных созданий. Гаруды были в коричневых облегающих штанах, выше пояса — обнажены. У одного черные кожа и перья; двое других просто смуглые. Лин зачарованно рассматривала огромные крылья. Они мощно вздымались и опускались и в размахе были по меньшей мере футов двадцать.
— Вот этот господин… — начал было провожатый, но Айзек перебил.
— Рад познакомиться, — крикнул он вверх. — У меня к вам предложение. Мы не могли бы переговорить?
Трое гаруд переглянулись.
— Чего ты хочешь? — крикнул черноперый.
Айзек обвел рукой толпу:
— Я совсем не так представлял себе нашу беседу. Нет ли здесь более укромного места?
— Конечно есть! — сказал первый. — Увидимся наверху!
Три пары крыльев шумно захлопали, и гаруды исчезли в небе.
— Постойте! — кричал Айзек вслед.
Но было уже поздно. Айзек огляделся в поисках провожатого.
— Я так полагаю, — сказал он, — что лифт здесь вряд ли работает?
— И никогда не работал, сударь. — Провожатый злорадно ухмыльнулся. — Лучше подниматься по лестнице.
— Дорогая Лин, иди дальше без меня. Я сейчас просто лягу здесь и умру.
Айзек выдохся на площадке между седьмым и восьмым этажами. Он кряхтел, сопел и тяжело отдувался. Лин в отчаянии стояла над ним, уперев руки в бока. «Вставай, толстый лентяй, — проговорила она жестами. — Да, трудно. Я тоже устала. Думай о золоте. Думай о науке».
Жалобно стеная, как под пыткой, Айзек пошатываясь встал на ноги. Лин потащила его к следующему пролету бетонной лестницы. Скрепившись, он взял себя в руки и нетвердым шагом пошел наверх.
Серая лестничная клетка была сумрачной, свет пробивался через скругленные углы и трещины. Только теперь, когда они добрались до восьмого этажа, лестница начала принимать обжитой вид. Под ногами стал появляться всякий сор. На каждом этаже было по две двери, и через разбитые доски этих дверей проникали гортанные голоса разговаривающих между собой гаруд.
Айзек смирился и теперь покорно тащился вперед.
Лин шла следом, не обращая внимания на жалобы о том, что его вот-вот хватит удар. По прошествии нескольких долгих и мучительных минут они добрались до верхнего этажа.
Над ними виднелась дверь, ведущая на крышу.
Прислонившись к стене, Айзек стер пот с лица. Он вымок до нитки.
— Дай мне передохнуть, милая, — пробормотал он и даже изобразил улыбку. — Господи! И все это ради науки? Приготовь камеру… Отлично. Пошли.
Он встал, перевел дух и потащился вверх по лестнице, преодолевая последний марш, ведущий к двери; открыв дверь, шагнул в тусклый проем и очутился на крыше. Лин последовала за ним, держа в руке камеру.
Глазам хепри не нужно привыкать к свету после темноты и наоборот. Лин ступила на шершавую бетонную крышу, усеянную мусором, и увидела, как Айзек беспомощно прикрывает глаза и щурится. Она спокойно осмотрелась.
Невдалеке на северо-востоке маячил холм Водуа — возвышенность клином вырастала из земли, словно стремясь заслонить собой центр города. Штырь, вокзал на Затерянной улице, парламент, купол Оранжереи: все это отчетливо виднелось над контуром возвышенности. По другую сторону перед Лин на много миль открывалась панорама Строевого леса, терявшегося где-то за неровными изгибами рельефа. То тут, то там сквозь кроны деревьев пробивались скалистые валуны. На север тянулась длинная непрерывная линия горизонта, через зажиточные пригороды Серполет и Галлмарч, милицейскую башню Кургана Святого Джаббера, подвесные рельсы Оборотной линии, разрезающие Речную сторону и Звонарь. Лин знала, что сразу за этими закопченными сводами, в двух милях, течет по извилистому руслу Вар, неся груженые баржи из южных степей внутрь города.
Как только зрачки Айзека, сузившись, привыкли к свету, он перестал тереть глаза.
Наверху выполняли головокружительные кульбиты сотни гаруд. Вдруг они начали пикировать прямо с небес и приземляться на когтистые лапы, рядами окружая Айзека и Лин.
Лин прикинула, что их не меньше двухсот. Занервничав, она прижалась к Айзеку. Средний рост гаруд был по крайней мере на пару дюймов выше шести футов — это если не считать выступающих над плечами величественных сложенных крыльев. По росту и мускулатуре самки не отличались от самцов. Женщины были одеты в длинные балахоны, мужчины носили набедренные повязки или обрезанные штаны. И все.
Лин была пяти футов ростом. Ее поле зрения перекрывал первый круг людей-птиц, которые стояли вокруг нее и Айзека на расстоянии вытянутой руки, но ей было видно, как все новые и новые гаруды падают с небес; она чувствовала, как вокруг нее растет толпа. Айзек успокаивающе похлопал ее по плечу.
Несколько силуэтов все еще гонялись друг за другом и играли в воздухе. Когда гаруды перестали опускаться на крышу, Айзек прервал молчание.
— Ладно! — крикнул он. — Большое спасибо, что пригласили нас. Я хочу вам кое-что предложить.
— Кому? — послышался голос из толпы.
— Ну, всем вам, — ответил он. — Я сейчас работаю над одним проектом… в общем, изучаю полет. А вы единственные существа в Нью-Кробюзоне, которые умеют летать и имеют в своих котелках мозги. Бирмы не славятся умом, — весело заключил он.
На шутку никто не среагировал. Айзек прочистил горло: