Распахнулась дверь.
Распахнулась дверь. Айзек с Дэвидом резко обернулись. Это был Ягарек.
На секунду Айзек растерялся. До сих пор ни разу Ягарек не приходил, когда Дэвид (и, разумеется, Лубламай) были в лаборатории. Дэвид уставился на гаруду. Тот горбился, закутанный в грязное одеяло плохую замену крыльям.
— Яг, старина, — смущенно заговорил Айзек, — входи, познакомься с Дэвидом. У нас тут беда, понимаешь.
Он устало поплелся к двери. Ягарек ждал на пороге, ничего не говоря, пока Айзек не подошел достаточно близко, чтобы расслышать шепот, похожий на клекот придушенной птицы.
— Я бы не пришел, Гримнебулин. Не хотел, чтобы меня видели…
Айзек быстро терял терпение. Он открыл было рот, но Ягарек не дал сказать.
— Я кое-что слышал. Я кое-что чувствовал… Над этим домом — покров беды. Ни ты, ни твои друзья за весь день не выходили отсюда.
Айзек нервно хохотнул:
— Так ты ждал! Весь день прождал снаружи, пока не убедился, что все чисто и твоей бесценной анонимности ничего не грозит? — Он напрягся, мобилизовал волю, чтобы успокоиться. — Вот что, Яг, у нас и правда большие неприятности, и нет у меня времени, да и желания… нянчиться с тобой. Предлагаю наш проект заморозить до лучшей поры…
Ягарек со свистом втянул воздух и заклекотал:
— Не смей! Не смей меня бросать!
— О черт! — Айзек протянул руку и втащил Ягарека в комнату. — Иди, посмотри. — Он направился к импровизированной койке, на которой прерывисто дышал, неподвижно глядел в потолок и истекал слизью Лубламай. Ягарека Айзек тянул за собой, тянул сильно, но не грубо. Гаруды жилисты и мускулисты, они сильнее, чем кажутся, но легки — у них полые кости и маловато мяса. Но вовсе не по этой причине Айзек сдерживал себя. Отношения между ним и Ягареком были осторожные, но вполне добрые. Айзек чувствовал: Ягареку и самому хочется узнать, что происходит в лаборатории, и он готов поступиться своим зароком не показываться на глаза незнакомцам.
Айзек кивнул на Лубламая. Дэвид холодно смотрел на гаруду, Ягарек его игнорировал.
— Помнишь, я тебе показывал гусеницу? — спросил Айзек. — Она превратилась в чудовище и вот как обошлась с моим другом. Видел что-нибудь подобное?
Ягарек медленно покачал головой.
— Так смотри! — зло воскликнул Айзек. — Кажется, я выпустил на город страшную напасть. И, клянусь всеми чертями, пока не выясню, что это за пакость, и пока не вылечу Лубламая, проблемы полетов и кризисных машин занимать меня будут мало.
— Ты сорвешь покров с моего позора… — зашептал Ягарек.
— Про твой так называемый позор Дэвиду известно! — перебил Айзек. — И не надо прожигать глазами, у меня такая работа, и это мой коллега, и только благодаря ему удалось продвинуться в твоем деле…
Дэвид впился взглядом в Айзека.
— Что?! — воскликнул он. — Кризисные машины?
Айзек в досаде замотал головой, как будто в ухо забрался комар.
— Да, в кризисной физике у меня есть кое-какие успехи, но об этом — позже.
Дэвид медленно кивнул, сообразив, что сейчас не время обсуждать такие дела. Но вытаращенные глаза выдавали его изумление. «Это все сюрпризы?» Ягарека бил нервный тик, казалось, по телу бегут волны унижения.
— Мне… необходима твоя помощь, — процедил он.
— Да, но ведь и Лубламаю нужна моя помощь! — заорал Айзек. — И боюсь, это намного перевешивает…
Все же он сумел чуть успокоиться.
— Яг, я тебя не бросаю. Собираюсь довести дело до конца. Но — когда освобожусь. — Айзек умолк на несколько секунд, поразмыслил.
Но — когда освобожусь. — Айзек умолк на несколько секунд, поразмыслил. — Впрочем, если хочешь, чтобы это случилось поскорее, внеси свою лепту. Только не исчезай больше! Будь здесь, помогай нам. Тем скорее мы сможем вернуться к твоей программе.
Дэвид покосился на Айзека, теперь этот взгляд спрашивал: «Ты хоть знаешь, что делаешь?» Перехватив его, Айзек взял себя в руки.
— Можешь спать тут, можешь есть тут… Дэвид не будет против, он здесь даже не живет, здесь только я живу. Если мы что-нибудь услышим, то… то, возможно, найдем тебе какое-нибудь применение. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Ты, Ягарек, способен помочь. И твоя помощь нам чертовски пригодится. И чем больше этой помощи, тем раньше мы закончим. Ясно?
Ягарек покорился. Несколько минут он молчал, будто утратил дар речи. Затем лишь кивнул и сказал, что согласен жить на складе. Но было ясно: он способен думать только о полетах. Как ни устал от него Айзек, все же он решил, что надо быть снисходительным. Страшная кара — ампутация крыльев — свинцовыми цепями лежит на душе гаруды. Да, он думает только о себе, но тому есть причина.
Дэвид, изнуренный и жалкий, уснул в своем кресле. Айзек хлопотал над Лубламаем. Приятного мало — тот почти не переваривал еду, и первым делом пришлось убирать из-под него дерьмо.
Айзек скомкал грязное постельное белье и сунул в один из складских бойлеров. Он думал о Лин. Надеялся, что она скоро придет.
Он понял, что не может без нее.
Глава 26
В ночи шевелились твари.
А когда поднялось солнце, в городе обнаружились новые безумцы. На сей раз их было пять: двое бродяг, ютившихся под мостами Большой петли, пекарь, возвращавшийся домой с работы в Ближних стоках, врач на холме Водуа, женщина на барже у Вороньих ворот. В этих нападениях не усматривалось порядка. Север, восток, запад, юг. Безопасных мест не было.