Рудгуттер считал, что у них с исполинским пауком договор — насколько вообще можно договориться с таким существом. Ему помогал Капнеллиор. Тексторология — наука не слишком развитая, но она уже приносила плоды. Существовали и проверенные методы связи, и Рудгуттер ими пользовался, чтобы общаться с Ткачом. На лезвиях ножниц вырезались сообщения, а затем эти ножницы раскалялись. Светясь изнутри, они бросали на потолок тени искаженных письмен. Ответы приходили от Ткача быстро и форму имели еще более причудливую.
Рудгуттер вежливо дал понять, что Ткач мог бы заняться поиском мотыльков. Конечно, Рудгуттер не может приказывать, он может только предлагать, но Ткач тогда ответил утвердительно. Рудгуттер поймал себя на том, что уже думает о нем как о своем агенте. Глупость. Абсурд. Рудгуттер кашлянул, прочищая горло.
— Позвольте поинтересоваться, Ткач, почему вы решили составить нам компанию?
Снова зазвучал голос, резонируя в ухе, отскакивая внутри от черепа.
…ВНУТРИ И СНАРУЖИ ВОЛОКНА РАСЩЕПЛЯЮТСЯ И РВУТСЯ ПРОТЯНУЛСЯ РВАНЫЙ СЛЕД ЧЕРЕЗ ОСНОВУ МИРОВОЙ ПАУТИНЫ ГДЕ КРАСКИ БЛЕКНУТ И МЕРКНУТ Я СКОЛЬЗИЛ ПО НЕБУ ПОД ПОВЕРХНОСТЬЮ ТКАНИ И ТАНЦЕВАЛ ВДОЛЬ РАЗРЫВА СО СЛЕЗАМИ ГОРЯ ВИДЯ УРОДСТВО КОТОРОЕ ВСЕ ШИРИТСЯ НАЧИНАЯСЬ ОТСЮДА…
Рудгуттер медленно переварил услышанное и кивнул.
— Началось отсюда, — согласился он. — Здесь эпицентр, источник. К сожалению, — очень осторожно проговорил он, — момент сейчас не очень подходящий. Могу я попросить, чтобы ты изучил это… место возникновения проблемы чуть позже?
На него смотрела Стем-Фулькер. Смотрела в страхе, напряженно вслушивалась в ответы.
Внезапно вокруг них все стихло. Мигом прекратились выстрелы и крики в складской постройке. Ни скрипа половиц, ни лязга оружия. Стем-Фулькер раскрыла рот, будто хотела что-то сказать, но промолчала. И Ткач безмолвствовал.
А потом в голове у Рудгуттера зазвучал шорох.
Он обмер, а в следующий миг схватился за голову. Каким-то необъяснимым образом он понял вдруг, что слышит продвижение Ткача по разным измерениям. Паук приближался к складу.
Блюстители закона решительно наступали на Лемюэля. Перешагнули через труп Вермишенка, торжествующе выставив перед собой щиты. У Айзека и Ягарека наверху закончились химикалии. Айзек ревел, швыряясь в нападающих стульями, обрезками дерева и мусором. Но урона уже не наносил. Люди внизу защищались с легкостью.
Дерхан была беспомощна, как и Лубламай, неподвижно лежащий на кушетке в углу. Лемюэль с отчаянным криком запустил в милиционеров пороховницей, осыпав их едким порохом. Полез в карман за трутницей, но они сообразили и, размахивая дубинками, еще быстрее двинулись вперед. Приближался боец с жалометом, раскручивал опасные гирьки-шипы. Но тут посреди склада чудовищно завибрировал воздух.
Два гвардейца подступили к этому пятну нестабильности. Растерянно вгляделись.
Айзек и Ягарек взялись за края огромной скамьи, чтобы сбросить ее на милиционеров. И тут оба заметили феномен. Остановились, решили посмотреть, что будет.
Посреди комнаты как будто раскрывался мистический цветок. Расползалось пятно органической мглы. С ловкостью и грацией потягивающейся кошки прорастала она в физическую реальность. И вдруг обрела четкую форму, заполнила собой пространство колоссальная членистая тварь. Величавый паук-призрак. Заключенная в нем энергия гудела; он высасывал из воздуха свет.
Ткач.
Ягарек и Айзек одновременно выронили скамью. Милиционеры перестали дубасить Лемюэля и повернулись, встревоженные меняющейся природой эфира.
Все замерли и вытаращили глаза. Все были в ужасе.
Проявившийся Ткач возвышался над двумя дрожащими гвардейцами. Они вскрикнули; один выпустил из онемевших пальцев дубинку, другой поднял пистолет трясущейся рукой.
Ткач посмотрел сверху вниз, вскинул пару человеческих рук. Милиционеры съежились, а он положил ладони им на головы, погладил, как собак.
Затем поднял руку и указал на второй ярус, где стояли оцепеневшие Айзек с Ягареком. В притихшем складе зазвенел неземной голос:
…И ВОТ Я ЗДЕСЬ В ТОМ САМОМ МЕСТЕ ГДЕ РОДИЛСЯ СМОРЩЕННЫЙ НЕДОРОСТОК УРОДЛИВЫЙ КАРЛИК ОСВОБОДИВШИЙ СВОИХ РОДСТВЕННИКОВ ТОТ ЧТО СЛОМАЛ ПЕЧАТЬ НА СВОЕЙ УПАКОВКЕ И ВЫРВАЛСЯ Я ЧУЮ ЗАПАХ ОСТАТКОВ ЕГО ЗАВТРАКА МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ Я НАСЛАЖДАЮСЬ КАКОЕ ТОНКОЕ ПЛЕТЕНИЕ КАКАЯ УМЕЛАЯ ПОЧИНКА Я ЧУВСТВУЮ ЗДЕСЬ ЕСТЬ СИЛА ЗДЕСЬ ЕСТЬ УМЕЛЫЕ РУКИ…
С невероятной плавностью голова Ткача поворачивалась вправо-влево. Он осматривал комнату многочисленными блестящими глазами. Никто из людей по-прежнему не шевелился. Снаружи донесся голос Рудгуттера, на этот раз напряженный. Злой.
— Ткач! У меня для тебя подарок и сообщение!
Миг тишины — а затем в дверном проеме показались ножницы с перламутровыми кольцами. Ткач хлопнул в ладоши, совсем как восхищенный человек.
Из дверей донеслось отчетливое вжиканье.
…ПРЕЛЕСТНЫ ПРЕЛЕСТНЫ, — мурлыкал Ткач, — ЭТИ ПРОСЯЩИЕСЯ ЩЕЛКУНЧИКИ ПРЕЛЕСТНЫ ИХ ГЛАДКИЕ БОКА И ОСТРЫЕ КРАЯ О КАК ВОСХИТИТЕЛЕН ЭТОТ ХОЛОДНЫЙ ЗВУК ВОРОНКООБРАЗНО СУЖАЮЩЕГОСЯ ВЗРЫВА И ВСЕ ЖЕ Я ДОЛЖЕН ЗАНЯТЬСЯ ЗДЕСЬ ПЛЕТЕНИЕМ УЗОРОВ ВМЕСТЕ С ХУДОЖНИКАМИ ДИЛЕТАНТАМИ ДАБЫ ОСТАНОВИТЬ КАТАСТРОФИЧЕСКИЙ РАЗРЫВ УСТРАНИТЬ ГРУБУЮ АСИММЕТРИЮ В ГОЛУБЫХ ДАЛЯХ НЕЛЬЗЯ ШТОПАТЬ ТКАНЬ НЕ ВОЗВРАЩАЯ ЕЙ УЗОРЫ В РАЗУМАХ ЭТИХ ОТЧАЯННЫХ ВИНОВНЫХ И ОТВЕРЖЕННЫХ ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ГОБЕЛЕНЫ ЖЕЛАНИЯ РАЗНОМАСТНАЯ ШАЙКА ПЛЕТЕТ СТРАСТНЫМИ ЧУВСТВАМИ СКОРБЬЮ О ДРУГЕ ТОСКОЙ О ПЕРЬЯХ ВЕРНОСТЬЮ НАУКЕ МЕЧТОЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ ЖАЖДОЙ БОГАТСТВА…