Фасеточные глаза встретили его взгляд. Ткач еще не снял шлема, соединенного с головой Андрея. Паук перебирал в пальцах внутренности мотылька. Айзек глянул на груду трупов. Крылья успели поблекнуть, потускнеть, рисунок исчез напрочь.
— Ткач, мы должны уходить, — зашептал Айзек. Но паук тихо перебил:
…Я УТОМЛЕН Я СТАРЕЮ Я УЖЕ НЕ ТОТ ЧТО ПРЕЖДЕ… ТЫ ДЕЙСТВУЕШЬ ОЧЕНЬ ТОНКО МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ НО ЭТОТ ФОНТАН ФАНТАЗМОВ ИЗ МОЕЙ ДУШИ ВЫЗВАЛ МЕЛАНХОЛИЮ ДАЖЕ ЭТИМ ПРОЖОРЛИВЫМ БЫЛО ПРИСУЩЕ УЗОРОТВОРЕНИЕ… МОЖЕТ БЫТЬ Я СЛИШКОМ ПОСПЕШНО СУДИЛ МОЖЕТ БЫТЬ Я ОШИБАЛСЯ… Я НЕ УВЕРЕН ЧТО НАДО ТАКИМ БЫТЬ И ВПРЕДЬ…
Он протянул к лицу Айзека пригоршню влажно лоснящихся потрохов и стал неторопливо рвать их на куски.
— Ткач, уверяю тебя, — с горячностью зачастил Айзек, — мы все сделали правильно. Мы спасли город. И он тебе пригодится. Чтобы судить, чтобы ткать. Но теперь пора уходить. И нужно, чтобы ты нам помог. Прошу, унеси нас отсюда.
— Айзек, — шепнула Дерхан и кивнула на дирижабль. — Не знаю, что это за мусора, но — не милиция, точно.
Айзек посмотрел на десантников — и глаза полезли на лоб от изумления.
К нему уверенно продвигался взвод необычных металлических солдат. По доспехам скользил свет, играл на выступах холодными сполохами. Каждый казался статуей, изваянной скрупулезным до маниакальности мастером. Мощные толчки гидравлической энергии позволяли солдатам шагать и взмахивать руками, шипящие поршни несли их к площадке на крыше. С их затылков лучился отраженный свет.
— Что за козлы? — придушенным голосом спросил Айзек.
Ткач перебил. Он заговорил вдруг громко и твердо:
…ТЫ УБЕЖДАЕШЬ МЕНЯ В ТОМ, ЧТО Я ПРАВ… НО ВЗГЛЯНИ НА ЭТИ ХИТРОСПЛЕТЕНИЯ НА ЭТИ УЗОРЫ… ТО ЧТО РАЗОРВАНО МЕРТВЫМИ МЫ МОЖЕМ ЗАШТОПАТЬ МЫ МОЖЕМ ЗАЛАТАТЬ МЫ МОЖЕМ ПОПРАВИТЬ…
Туловище возбужденного Ткача задвигалось вверх-вниз, он уставился в темное небо. Плавным движением снял шлем с головы и небрежно бросил в темноту. Айзек не услышал, как шлем упал.
…ОН БЕЖИТ И ПРЯЧЕТСЯ И ПРЯЧЕТ… НАДО НАЙТИ ГНЕЗДО БЕДНОГО ИСПУГАННОГО ЧУДОВИЩА… НАДО РАЗДАВИТЬ ЕГО КАК БРАТЬЕВ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПРОГРЫЗЕТ ДЫРЫ В НЕБЕ И ПО НИМ УТЕКУТ КРАСКИ ВСЕГО ГОРОДА ПОНЕСЕМСЯ ЖЕ ПО ДЛИННЫМ ТРЕЩИНАМ МИРОВОЙ ПАУТИНЫ ТУДА ГДЕ НАЧИНАЮТСЯ ЭТИ РАЗРЫВЫ И НАЙДЕМ ЛОГОВО…
Опасно кренясь, он двинулся вперед. Казалось, еще чуть-чуть, и рухнет. Как нежный отец, он распахнул объятия, сгреб Айзека в охапку и без малейшего труда поднял. Айзек скорчился от страха в этой чудовищной холодной хватке.
«Только не перекуси меня! — подумал он в панике. — Не разрежь пополам!»
Милиционеры на крыше, увидев эту сцену, оцепенели от ужаса.
Высоченный, как башня, паук бочком двигался вправо-влево, держа под мышкой Айзека, будто упитанного ребенка. Шаги его по влажному бетону и смоле были уверенны и так быстры, что не уследить. Вдобавок он то и дело нырял в соседние измерения.
И вот он остановился перед Ягареком. Гаруда взмахнул мешком с торопливо собранными деталями, закинул себе на спину. Ягарек с благодарностью отдался во власть пляшущего безумного бога, обвил свободной рукой гладкое сужение между головой и животом Ткача.
Ягарек с благодарностью отдался во власть пляшущего безумного бога, обвил свободной рукой гладкое сужение между головой и животом Ткача.
…ДЕРЖИТЕСЬ КРЕПЧЕ МАЛЫШИ МЫ ПОПРОБУЕМ НАЙТИ ВЫХОД ОТСЮДА… — пропел Ткач.
Между тем необыкновенная пехота приближалась, преодолевая небольшой подъем. Механические органы шипели и клацали. Удивительные бойцы прошли мимо деморализованных милиционеров — те были потрясены, увидев человеческие лица на затылках железных воинов.
Дерхан тоже посмотрела на них, тяжело сглотнула и поспешила к Ткачу, который стоял, раскинув человеческие руки. Айзек и Ягарек уместились в сгибах боевых, конечностей, суча ногами в поисках опоры на широкой спине паука.
— Не вздумай снова что-нибудь отрезать, — процедила Дерхан, скользнув ладонью по рубцу на голове. Она спрятала пистолеты в кобуры и бросилась в страшные объятия Ткача.
Над крышей вокзала появился второй дирижабль, с него тоже были сброшены тросы. Взвод переделанных спустился на площадку, венчавшую сооружение, и без промедления построился в боевой порядок. Милиционеры, обливаясь холодным потом и ничего не понимая, смотрели на них. Переделанные солдаты Попурри без задержки достигли последнего кирпичного уступа, лишь на миг дрогнули, увидев мельтешащего на площадке гигантского паука, несущего, точно кукол, на спине сразу троих.
Солдаты Попурри медленно двинулись дальше. Их бесстрастные стальные лица блестели от дождевой влаги. Тяжелыми ногами переделанные раздавили забытые на крыше машины.
Внезапно Ткач стремглав кинулся вперед, к ближайшему милиционеру. Тот завизжал от ужаса и боли, когда его потащили за голову. Как он ни брыкался, как ни вырывался, Ткач прижал его к груди, словно баюкающий младенца отец.
…МЫ ВЫНУЖДЕНЫ ПРОСТИТЬСЯ ТАК КАК ДОЛЖНЫ ПРОДОЛЖИТЬ ОХОТУ… — прошептал Ткач, обращаясь ко всем, кто мог его слышать. После чего бочком отступил от края площадки и исчез.
Две-три секунды на крыше был слышен только унылый шорох дождя. Сверху Полмолитвы выпустил напоследок несколько пуль, заставив рассеяться людей и переделанных. Когда же они высунули головы из укрытий, стрельба не возобновилась, Джек исчез. А Ткач и его спутники тоже скрылись без следа, точно сгинули.