Он обернулся и посмотрел на Ясбет. Она лежала, уткнувшись лицом в шерстяную попону. Ее плечи вздрагивали. Наверняка ей очень больно. Еще бы, такое путешествие верхом, без всякой подготовки…
Бурча себе под нос, Конан подошел к своим приятелям, осваивавшим роль заезжих купцов.
Шарак метался от одного кочевника к другому, размахивая руками, громко предлагая то большие куски воска, то винные кубки из Хаурана, черепаховые гребни из Замбулы, вендийский шелк. Акеба более степенно демонстрировал оружие: сабли с клеймом Королевского Арсенала Турана, аквилонские кинжалы и даже боевые топоры из далекой Стигии. Тамур и его друзья, сбившись в кучку, передавали друг другу кувшин с пивом, которым их угостили местные жители.
Конан прохаживался между Акебой и Шараком, прислушиваясь к тому, как они торгуются, и кивая головой в знак одобрения сделки. От купца, у которого есть два человека для того, чтобы ругаться и торговаться с покупателями, никто и не ждал большего.
Торговля шла оживленно, но Конан с непривычки изрядно устал. Он поймал себя на том, что больше думает о хорошей кружке прохладного эля, чем о том, как играть свою роль. В эту минутку его внимание привлекла одна женщина.
Средних лет, она все еще была красива: высокая, полногрудая, с большими темными глазами и полными яркими губами. Ее плащ с войлочной подкладкой был сшит из прекрасной тонкой шерсти.
Ее плащ с войлочной подкладкой был сшит из прекрасной тонкой шерсти. Брошь с большим изумрудом служила застежкой. На шее у нее висело ожерелье с неизвестными Конану камнями. Не позолоченная медная побрякушка, а настоящая тяжелая золотая вещь. Запястья женщины были перехвачены браслетами из целого куска аметиста. Она не обращала внимания ни на духи, ни на украшения, которые на все лады расхваливал Шарак. Взгляд женщины ни на миг не отрывался от Конана. Очень заинтересованный взгляд.
Конан решил, что она — жена одного из самых знатных и богатых кочевников. Может быть, даже вождя. А значит, ее следовало избегать даже больше, чем всех остальных женщин этого племени. Он удостоверился, что на его лице никак нельзя прочесть ничего напоминающего излишнюю приветливость, и, отвернувшись в другую сторону, стал рассказывать покупателям о товарах, разложенных на ближайшем одеяле.
— Ты очень молод для торговца, — раздался за его спиной низкий женский голос.
Конан обернулся и оказался лицом к лицу с той самой женщиной.
— Мне моих лет хватает, — сухо ответил он. Его молодость вообще была его больным местом, особенно при общении с женщинами.
Ее улыбка показалась ему полунасмешливой, полу… какой-то еще.
— Но ты ведь все еще молод?
— Меня давно называют мужчиной. Будешь что-нибудь покупать?
— Я думаю, у тебя лучше получилось бы продавать мечи и копья, юноша. — Ее взгляд пробежал по его могучим плечам и широкой груди.
— Может быть, тени для век? — он взял из лежавших на одеяле пузырьков и коробочек первое, что подвернулось под руку, и протянул ей. Его глаза искали мужчину, который с неодобрением наблюдал бы за их разговором. Должен же он появиться. Такая женщина, даже когда станет бабушкой, все равно будет притягивать к себе мужчин.
— Глядя на то, как смотрится на тебе этот меч, я бы назвала тебя не купцом, а скорее… — она поднесла палец к губам, словно задумавшись, — воином.
— Я — купец, — настойчиво повторил он. — Если не хочешь тени, может быть, духи? Я сейчас поищу…
— Ничего, — сказала она. В ее глазах запрыгали искорки смеха. — По крайней мере пока ничего.
Она пошла прочь, но, повернувшись, бросила ему:
— А то, что ты держишь в руках, и есть духи. Эх ты, торговец. — Ее звонкий смех еще долго звенел в ушах Конана, даже когда сама женщина скрылась из виду.
С громким треском флакон, сжатый в кулаке Конана, лопнул.
— Эрлик побери всех женщин, — пробурчал Конан, выбрасывая черепки. Но отделаться от облака жасминового аромата было куда труднее.
Ругаясь, он возобновил свои прохаживания вдоль разложенных товаров. Время от времени то кто-нибудь из покупателей-мужчин начинал удивленно шмыгать носом, то женщина провожала киммерийца улыбкой. Каждый раз он был готов бежать куда угодно, лишь бы смыть этот позор для мужчины. Смыть! Точно. Как только они разобьют лагерь, подумал Конан, он устроит себе хорошую баню. И пусть Митра сожжет Тамура и всех гирканийцев, если они скажут ему, что мужчине не пристало мыться.
Глава 19
Торговля бойко продолжалась целый день. Товары, привезенные с запада, из-за моря, обменивались на награбленное на далеких восточных караванных тропах. С первыми сумерками к торгующимся подошел Зутан. Толпящиеся у одеял кочевники поспешили расступиться при его появлении.
— Я покажу место, где вы можете устроиться на ночлег, — сказал усатый гирканиец. — Собирайтесь. — И пошел прочь переваливающейся походкой человека, больше привыкшего к верховой езде, чем к пешим прогулкам.
Конан оставил своих спутников укладывать товары, а сам взял на руки Ясбет, крепко спавшую и даже не почувствовавшую, что ее куда-то несут, и пошел вслед за Зутаном. Кривоногий кочевник остановился в добрых трехстах шагах от юрт.