— Давай, Эмилио, — сказал он, — помогай. А не то тебе придется вступить в поединок с Ферианом.
Недовольно хмыкнув, коринфиец все же взялся за ступни другого кочевника. Вдвоем с Конаном они вытащили всех пострадавших на улицу, уже покрытую ночной темнотой, и уложили их у лавки торговца коврами.
Когда они закончили это дело (причем Конан удостоверился, что все кочевники живы), коринфиец внимательно посмотрел на руку и вздрогнул.
— Знаешь, Конан, у меня какое-то дурное предчувствие, — сказал он, — жаль, что ты не хочешь пойти на дело со мной.
— Пойдем лучше со мной, — отшутился Конан, — пойдем внутрь, выпьем еще вина и потолкуем с девочками.
— Ты иди, Конан, — покачал головой Эмилио, — ты иди… а я… — Он неожиданно сломя голову бросился бежать в ночную тьму.
— Эмилио! — крикнул Конан, но ответом ему был лишь свист ветра.
Ругаясь про себя, Конан вернулся в трактир.
Глава 3
Когда наутро Конан спустился в столовую «Синего быка», его сопровождала одна из девушек, постоянно обслуживавших клиентов этого трактира. Он положил ей руку на плечо, а она всячески пыталась поплотнее прижать его ладонь к своей груди.
Ткнувшись губами в массивное плечо киммерийца и взглянув на него снизу вверх, девушка негромко спросила:
— Вечером? — И добавила: — С тебя — полцены.
— Пожалуй, да, Заша, — сказал он, хотя прекрасно понимал, что даже за половину цены едва ли сможет провести с ней еще несколько ночей, — а теперь иди. У меня дела.
Она, танцуя и покачивая бедрами, убежала со звонким смехом, — что ж, пожалуй, еще одну ночь Конан мог себе позволить.
Забегаловка была почти пуста в такой ранний час. Двое моряков в углу пытались лечить подобное подобным — заливая похмелье еще большим количеством вина, вытаскивая ради этого последние медяки из кошельков.
Одинокая проститутка, отработавшая свое, сидела в углу, массируя себе ноги.
Фериан наполнил кружку кхораджанским элем, не дожидаясь заказа.
— Ну, есть что-нибудь стоящее внимания? — поинтересовался Конан, надеясь, что трактирщик постарается вернуть свой долг как можно скорее.
— Этой ночью, — начал Фериан, следя взглядом за тряпкой, которой возил по стойке, стирая с нее пыль, — стало известно, что Темба из Кассалии, перекупщик драгоценностей, важная шишка в торговой Гильдии, участвовал в тайных оргиях в храме Хаммирана. После этих мероприятий из храма исчезли бесследно четырнадцать девственниц и пять жриц. Наверное, теперь их можно разыскать где-нибудь на невольничьем рынке. Тембе придется изрядно раскошелиться на храм, чтобы замять это дело. Кроме того, за ночь произошло по крайней мере двадцать убийств. Это только то, о чем мне уже известно. Я думаю, что еще о стольких же мы пока просто не знаем. Далее, пять дочерей лорда Бараша были застуканы, когда развлекались в конюшне с конюхами. Теперь их собираются отправить в монастырь Вары, как и принцессу Эсмиру, если, конечно, это не пустая болтовня.
— Мне нужно что-нибудь дельное, — прервал его киммериец, — что мне проку от девственниц да принцесс? Давай выкладывай.
Фериан усмехнулся, но не оторвал внимательного взгляда от своей тряпки.
— А вот последнее-то как раз и интересно. Эсмира — дочь принца Рошманли, главного из Семнадцати Советников короля Йилдиза. В этом городе грязных сплетен о ней говорили только то, что эта девушка — сама невинность. Однако ее решили отправить скрести полы храма и спать на жесткой циновке, пока ей не подберут мужа.
Неожиданно трактирщик ударил по столу кулаком и сплюнул. Плевок попал на деревянную стенку стойки, но Фериан даже не заметил этого.
— О Великий Митра! Киммериец, что тебе от меня нужно? Накануне вечером я сказал тебе, что не знаю ничего. Неужели ты думаешь, что я колдун и за одну ночь выясню ради тебя что-нибудь этакое? Если на твои вопросы могут ответить небеса, спроси старого Шарака. Он….
Вдруг взгляд Фериана упал на плевок, повисший на стойке. Трактирщик с остервенением бросился вытирать его, словно боясь, что слюна прожжет доски.
Конан поискал взглядом знакомого ему по Шадизару астролога и увидел старика, опустившегося на табурет прямо перед входом. На нем была все та же старая хламида, похожая и на плащ и на тунику, запомнившаяся Конану еще в Шадизаре. Седых волос на голове старика осталось совсем мало. Он, как обычно, опирался на длинный черный посох, который он называл волшебным, хотя никто никогда не видел, чтобы старик пользовался им в магических целях. Жидкие, но длинные усы обрамляли тонкий рот и спускались по подбородку. В костлявых, узловатых пальцах астролог держал несколько свитков.
Фериан еще раз протер крышку стойки и с сомнением оглядел ее.
— Не нравится мне мой долг, — пробурчал он.
— Я тоже не люблю, когда мне должны, — ледяные глаза Конана буравили кружку с элем, — особенно мне это не нравится, когда я вижу, что отдавать долг никто не собирается.
— Я всегда плачу, — запротестовал его собеседник, — что-что, а это известно всем. От Шахпура до Шадизара. От Кутчемеса — до…
— Ну, так заплати мне.
— Трон Черного Эрлика! Да, может, твоя информация не стоит и двух медяков!
Конан заговорил тихо, не громче, чем шелестит нож, вынимаемый из ножен: