— Не тебе решать, что важно, а что нет. Еще что-нибудь узнал?
— Нет, Повелитель.
— Тогда пошел вон!
Еще прежде чем за юношей закрылась дверь, Джандар уже забыл о нем. Человек, которого когда-то звали Баальшамом, подошел к окну. Отсюда ему была видна Давиния, раскинувшаяся в тени деревьев в саду. Один из рабов обмахивал ее опахалом из белоснежных страусовых перьев. Никогда еще в жизни Джандара не было такой женщины. Такой пленительной и возбуждающей.
— Я послушал, что говорят люди, Повелитель, — раздался голос Че Фана за его спиной. — Уже пошли недовольные разговоры, что с нею обращаются не так, как с другими.
Джандар вздрогнул и обернулся. Оба кхитайца стояли перед ним. За все годы, что они следовали за ним, он так и не привык к неслышности их движений и неожиданности появления.
— Если болтливые языки не держатся за зубами, я позабочусь о том, чтобы этих языков не осталось вовсе.
— Простите, Великий Господин, если я заговорил не вовремя, — сказал с поклоном Че Фан.
— Сейчас есть более важные дела, — сказал Джандар. — Этот варвар уплыл в Гирканию. Если бы он просто бежал, то вряд ли бы стал нанимать судно. Нет. Он решил найти что-то, какое-то оружие, которое можно использовать против меня.
— Но ведь там ничего не осталось, Повелитель, — возразил Суйтай, — все уничтожено.
— Ты уверен? Я не могу рисковать делом своей жизни. Я приказал приготовить самую быструю галеру в Аграпуре. Вы немедленно отправитесь на ней в Гирканию. Убейте этого Конана и привезите мне то, что ему удастся найти.
— Слушаемся, Великий господин, — в один голос ответили оба кхитайца.
Все будет хорошо, говорил себе Джандар. Все хорошо. Он уже слишком высоко забрался, чтобы позволить себе упасть. Слишком высоко.
Глава 14
Серые волны с размаху разбивались об изогнутый нос «Танцующей», и над ее палубой висела водяная пыль. Треугольный парус стоял вертикально, глядя острым углом в небо, где бледное солнце стояло на полпути от зенита к западному горизонту.
На корме один из моряков, едва ли чуть ниже Конана ростом, но намного шире его в плечах, наваливался всем своим немалым весом на руль. Большая же часть команды лежала, отдыхая среди тюков с товаром.
Конан стоял на палубе, придерживаясь за один из канатов. Он не был моряком, но время, проведенное среди султанапурских контрабандистов, по крайней мере, приучило его желудок к постоянной качке.
Акебе повезло меньше. Разогнувшись, после того как очередной раз ему пришлось перевеситься через борт, он глухо сказал:
— Нет, лошадь двигается не так. Неужели это никогда не прекращается?
— Никогда, — сказал Конан, но, посмотрев еще раз на Акебу, смягчил ответ: — Иногда бывает меньше. В любом случае, скоро ты привыкнешь. Посмотри на гирканийцев. Это всего лишь второе путешествие в их жизни, но не похоже, чтобы им было плохо.
Тамур и другие кочевники сидели около мачты, ведя свою неторопливую, нескончаемую беседу. Они передавали друг другу кувшины с вином и куски белого овечьего сыра, прерывая разговор только затем, чтобы откусить кусок или приложиться к кувшину.
— Не хочу я их видеть, — икая, сказал Акеба. — Клянусь Митрой, я не знаю, что воняет хуже — тухлая рыба или их чертов сыр.
Центром внимания нескольких матросов оказался Шарак.
— И вот я ударил их своим волшебным посохом, — он грозно замахал своей палкой, — и три демона рассыпались в прах. Остальные жалобно выли, моля о милости. Но для таких мерзких созданий у меня нет милости. Многих и многих из них я превратил бы в пыль и безобидный дымок, но они растаяли, спасаясь от меня, бежали в свой адский мир, изрыгая пламя, чтобы замедлить мою погоню…
— Слушай, Акеба, неужели он и вправду смог что-то сделать против этой мерзости? — спросил Конан. — Сколько лет старикан всем расхваливает свой посох, но я еще ни разу не видел, чтобы от него было больше пользы, чем от обычной клюки.
— Не знаю, — ответил Акеба. Он всячески старался не обращать внимания на качку, но, судя по зеленоватому оттенку его лица, это ему плохо удавалось. — В первый момент я увидел, как старик запрыгал не хуже молодого танцора, исполняющего танец на углях. При этом он во все стороны тыкал своим посохом. А потом мы вместе выскочили на улицу. А пожар — это Фериан сам виноват. Он запустил светильником в одного из демонов. Тому хоть бы что, зато горящее масло растеклось по стене и полу.
— Спалил свой трактир… — задумчиво сказал Конан. — Я думаю, открыть новое заведение будет стоить недешево, хотя сдается мне, что у него хватит золота еще на десять таких забегаловок.
Муктар, проходя мимо, остановился рядом с Конаном, посмотрел в небо, а затем в глаза киммерийцу.
— Туман, — буркнул капитан, помолчал, а потом добавил: — Перед закатом. Море Вилайет коварно…
Оборвав фразу, словно наговорил лишнего, капитан пошел к рулю той самой походкой, которая на суше кажется переваливанием с боку на бок, а на корабле гасит все движения палубы.
Конан внимательно посмотрел ему вслед:
— Чем дальше мы отплываем от Аграпура, тем меньше он говорит. И тем меньше я ему доверяю.
— Он ждет не дождется получить вторую половину денег. А кроме того, вместе с гирканийцами нас больше, чем его людей.