С тяжелым вздохом Конан опустился на скамейку рядом с Шараком, увлеченно орудовавшим ложкой в горшке с супом.
— Как ты можешь это есть, Шарак? — пробурчал киммериец. — От одного запаха наизнанку выворачивает.
— Все дело в правильном образе жизни, — хихикнул Шарак. — Я живу подобающим образом, и мне не приходится мучиться от избытка винных паров в голове. По крайней мере не часто. И это приносит мне удачу. Этой ночью, расспрашивая трактирных девок про Эмилио, я выяснил, что они обожают заморийскую астрологию.
И знаешь почему?
— Что ты выяснил про Эмилио, Шарак?
— А все потому, что она — иностранная. А для этих дур все привозное лучше родного. Конечно, многие предлагали расплатиться не монетой, а натурой. — Шарак снова захихикал. — И я провел ночь с девочкой с восхитительной грудью и…
— Шарак! Что с Эмилио?
Старик вздохнул:
— Знаешь, если бы тебе пришло в голову прихвастнуть немного, я бы не стал тебя перебивать. Ничего особенного я не узнал. Три человека, из них две шлюхи, сказали мне, что Эмилио вчера отправился на дело. Грозился заработать много золота.
— Я разыщу его, чего бы мне это ни стоило, — сказал Конан, но уже без особого энтузиазма. К нему все больше приходила уверенность в том, что Эмилио мертв. Погиб, пытаясь украсть ожерелье.
— Почему я не пошел с ним! — воскликнул киммериец.
— Куда? — спросил Шарак. — Подумай, скольким людям этот болтун рассказал о своем деле. Ты представляешь, как многие ждали его появления, пряча кинжал за пазухой. И этот Нарксес, и Фентрас из Кофа, и даже этот сержант, который приходил сюда расспрашивать об Эмилио. Если этот парень остался в живых, то в Аграпуре его нет. Это уж точно.
— Эмилио хотел забраться в хранилище Культа Рока, Шарак. Я так думаю, что он пошел на дело два дня назад.
— Тогда он точно покойник. Это место пользуется дурной славой у местных воров. Считается опасным даже подумать о том, чтобы поживиться там чем-нибудь.
— Он собирался украсть ожерелье с тридцатью рубинами для женщины со светлыми волосами и просил меня помочь ему.
Старик-астролог уронил ложку в суп:
— Может быть, я что-то напутал… В конце концов, я уже очень стар. Так что все это, вероятно, чистое совпадение. Ну, я про Эмилио и все остальное…
— Может быть, оно, конечно, и совпадение, — усмехнулся Конан, — но что-то не верится мне в это. Я не припомню ни одной твоей ошибки. Здесь, по-моему, все ясно. Я должен пробраться туда и украсть это проклятое ожерелье.
Скамья, на которой сидел Конан, неожиданно скрипнула под тяжестью опустившегося на нее человека.
— А я должен пойти с тобой, — вступил он в разговор.
Конан посмотрел на непрошеного собеседника. Это был тот самый смуглый черноглазый сержант туранской армии, который разыскивал Эмилио.
— Меня зовут Акеба, — добавил он.
Рука Конана легла на рукоять меча.
— Плохая привычка — подслушивать чужие разговоры, — с угрозой в голосе сказал он.
— Мне наплевать, что ты там собираешься воровать, — сказал Акеба. Его руки спокойно лежали на столе. Казалось, он не обращает никакого внимания на меч киммерийца. — Я знаю, что Эмилио не боялся этого места. Но ты говоришь, что он мертв. У меня там есть свое дело, и мне нужен напарник, который прикроет меня со спины, человек, который не боится Культа. Если ты пойдешь туда — я пойду вместе с тобой.
Шарак прокашлялся и спросил:
— Чего ради сержанту туранской армии вламываться в резиденцию Культа ночью, втайне от всех?
Лицо Акебы искривилось, как от боли.
— Моя дочь Зорель. Ее похитили последователи этого проклятого Митрой культа.
Ее похитили последователи этого проклятого Митрой культа. Хотя она могла и сама присоединиться к ним по наивности. Они не позволяют мне встретиться с нею, но однажды я увидел ее издалека. Она стала совсем другой: не смеется, не улыбается. У нее не лицо, а ледяная маска. Я должен вызволить ее оттуда.
— Твоя дочь, — хмыкнул Конан, — это твое дело. А мне нужно попасть туда, наделав как можно меньше шума. Двое шумят в десять раз больше, чем один. А теперь представь еще сопротивляющуюся и хнычущую девчонку…
— Посмотрим, много ли ты сможешь украсть, если я прикажу своим людям арестовать тебя.
Кулак Конана плотно сжал меч.
— Ты ничего никому не прикажешь из могилы, — прорычал он.
Акеба схватился за свою саблю. Оба встали, явно готовые к поединку.
— Не будьте дураками! — охладил их пыл Шарак. — Ты, Акеба, никогда не увидишь свою дочь, если тебе снимут голову в этом трактире. А ты, Конан, подумай о той опасности, которая тебя ждет. Разве тебе помешает еще один клинок?
— Только не этот солдафон, — ответил киммериец, глядя прямо в глаза туранца, — он привык громко маршировать, а здесь нужна ловкость вора.
— Я три года был разведчиком в войне против горных племен хребта Ибарр. Как видишь, я остался жив и невредим. А на тебя посмотреть, так ты не ловчее быка.
— Разведчик? — с сомнением переспросил Конан. Значит, что-что, а скрытно делать свое дело этот парень умеет. Может быть, Шарак в чем-то и прав. Вполне возможно, что второй клинок окажется не лишним. А кроме того, убей он сейчас сержанта — и придется в ту же секунду бежать из Аграпура.