Судя по страдальческому виду Снегирева, он тоже был не в восторге от встречи.
— Слушай, Танька, почему бы тебе не пойти со своей охраной? — дружелюбно поинтересовался я, кивнув, на маячивших в стороне двух типов.
— Фи, воспитанные люди не отказываются от приглашения дамы.
И тут совершенно неожиданно заговорил Рон, который до этого открыв рот рассматривал небольшое золотое колечко, вставленное ей в нос:
— Воспитанные люди, прежде всего, не навязываются в обществе к тем, кому они неприятны. — Боже мой, уличный мальчишка, который в Амстере бегал в рваной одежде и сыпал такими словечками, от которых уши сворачивались в трубочку, вдруг заговорил как человек, который воспитывался в самых изысканных домах. Узнаю воспитание Далилы. Помнится, она всегда, когда была с Роном, занималась с ним. Теперь, глядя на Рона, я не мог не признать, что она хорошо поработала. И это за три месяца! Мастеру, чтобы привить мне хорошие манеры понадобилось полгода. Или Далила хороший педагог, или я плохой ученик. Второй вариант мне не понравился и я решил, что Далила хороший педагог.
Танька презрительно осмотрела Рона.
— А это еще что за бомжик? Он с нами не пойдет!
Рон слова не понял и вопросительно посмотрел на меня.
— Вот видишь, он с нами пойти не может, а я не могу оставить его. Сожалею.
— Я всегда думала, Громов, что ты в душе плебей, а у тебя ведь такие родители…
— Я не родители, — веско заметил я. — Я — это я. У меня своя голова есть.
Но Танька уже отвернулась от меня и смотрела на Снегирева, а тот смотрел на меня. Ему явно не хотелось никуда идти с Танькой, но и отказаться он не смел. Я поспешил на выручку.
— Ну что ты к человеку пристала? Не видишь, что мы заняты? Найди себе кого-нибудь другого.
— Лучше бы вам согласиться, — прошипела Танька. Она не терпела, когда ей в чем-то отказывали, привыкнув, что все ее желания исполняются молниеносно. Вот и сейчас, встретив сопротивление, она решила добиться своего. До путешествия я бы никогда не рискнул с ней спорить, но сейчас. Сейчас мне было просто наплевать на нее.
— Иди Танечка, гуляй, а то охрана заждалась.
Танька задохнулась от гнева.
— Ах ты… гадина. Да если бы я не была хорошо воспитана…
Тут опять влез Рон:
— А если бы я не был хорошо воспитан, то сказал бы, что кольца в нос вставляют только быкам, чтобы усмирить их буйный нрав. Теперь я понимаю, для чего тебе вставили кольцо.
Мы со Снегирем не выдержали и грохнули. Танька покраснела от ярости, попеременно смотря то на нас, то на Рона.
— Ах ты гадина!!! — взвизгнула она бросаясь к Рону. Тот быстро отошел в сторону и Танька пролетела мимо него. Запуталась в своем платье. Она непременно упала бы в лужу, но Рон поддержал ее. Танька вырвалась, замахнулась, попробовала влепить пощечину, но Рон перехватил ее руку и крепко сжал.
— Пусти, гадина!!! Пусти, говорю, хуже будет!!! — Она продолжала орать даже тогда, когда ее никто не держал.
— Прекрати орать! — велел я. — Сама виновата.
Тут к нам подбежала ее охрана.
— Он хотел ударить меня!!! — орала Танька, показывая на Рона. — Его надо в милицию сдать!!! Вы видели, что он хотел меня ударить?!! Ну чего вы стоите?! Хватайте его! В милицию его! В колонию!
Охранники неуверенно переглянулись, но спорить с дочкой хозяина не решились. Подойдя к Рону, один из них крепко взял его за руку. Рон растерянно посмотрел на меня. Я же почувствовал, как в груди поднимается чувство холодного бешенства. Подобное со мной было один раз и тогда сильно не поздоровалось тем, кто стоял у меня на дороге. Вспомнив об этом, я быстро взял чувства под контроль.
— Отпусти его, — вежливо попросил я. — Вы же видели, что он ни на кого не нападал. Это на него напали, но даже тогда он мог не поддержать вашу подопечную. Тогда бы ведь вам пришлось объясняться с ее отцом по поводу испорченного платья. Или вы хотели, чтобы он стоял, когда его пытаются ударить?
Охранник, державший Рона удивленно посмотрел на меня. Не знаю, что он там увидел, но Рона тут же отпустил и напрягся. Я увидел, как он собрался, готовясь к схватке, и усмехнулся одними губами. Это окончательно вывело секьюрити из равновесия. Он понимал, что глупо пугаться ребенка, но ощущал опасность. Видно он был действительно хороший телохранитель, поскольку доверился не глазам, а чувствам.
Видно он был действительно хороший телохранитель, поскольку доверился не глазам, а чувствам. А вот второй охранник еще смеялся.
— Что же вы стоите? — опять заорала Танька. — Хватайте этого бомжа!!
— Нам лучше уйти, — тихо ответил первый телохранитель.
— Нет!!! Делайте, как я говорю!!! Или я скажу папе, и он вас уволит! Уволит! Уволит!
Первый продолжал настороженно смотреть на меня, а вот второй пожал плечами и, видя, что его напарник не собирается выполнять распоряжение, двинулся сам.
— Не трогай его, я сказал!
Охранник, проходя мимо меня, повернулся, усмехнулся мне в лицо и щелкнул по лбу. Я даже не шевельнулся. Это удивило охранника.
— Хорошая у вас работа. С детьми ведь воевать безопасно, — вмешался Снегирев. Он еще не понимал, что опасно воевать со мной, когда я нахожусь в таком состоянии, а вот Рон понял и с опаской косился в мою сторону. Первый охранник тоже что-то понимал, но не понимал, чем подросток может быть опасен двум подготовленным телохранителям. Именно поэтому мне и удалось застать врасплох обоих секьюрити. Первый охранник просто не понимал и был не готов к атаке, а второй вообще опасности не видел. Он схватил Рона и потащил за собой. Когда он встал напротив своего напарника, я начал действовать.