Обстановка тем временем накалялась. Вряд ли Зигер сможет долго игнорировать раздражение солдат, требующих приструнить «зарвавшегося барона». Об этом мне сообщил Ролон, который, как мы с ним и договорились, изображал человека крайне мной недовольного. Конечно, солдаты ему не совсем доверяли, но общего настроения при нем не скрывали, а большего мне знать было и не надо.
События резко ускорились на десятый день, и произошло это совершенно неожиданно как для меня, так и для Зигера.
Наш отряд как обычно ехал по деревням, где я знакомился с бытом жителей. В одной из деревень мне захотелось попить, а поскольку солдаты возили с собой только вино или воду, я остановился около ближайшей хижины и попросил молока. Испуганный крестьянин так растерялся, что пригласил нас зайти в дом, очевидно не сообразив от растерянности, что гостей слишком много для его дома. Тем не менее, я зашел внутрь, немного поколебавшись, за мной вошел Зигер и двое солдат, которые тут же встали около двери. Я раздраженно покосился на них, но выгонять не стал.
В доме нас встретили двое детей. Очевидно это были сын и дочь крестьянина. Мальчик был примерно мой ровесник (определить возраст точнее я, как ни старался, не смог). Девочке было лет шесть. Она с испугом уставилась на нас и теснее прижалась к брату, который довольно сердито смотрел на наше бесцеремонное вторжение. Тут появился хозяин дома с кувшином в руке.
— Прошу вас, милорд, — с низким поклоном протянул он мне кувшин.
— Вот спасибо. — Я быстро опрокинул кружку молока и вытер рот. Молоко было только что надоенное и потому показалось мне немного жирным. Это было, конечно, не городская «водичка», которую продают под видом молока.
— А немного хлеба у вас нет?
— Хлеба? — растерялся крестьянин. Он немного помялся, а потом не очень охотно сказал: — Конечно есть, милорд. — Достал из печки только что испеченный хлеб и нехотя протянул мне.
Я внимательно посмотрел на него и огляделся. В доме было довольно тесно и не слишком прибрано. Да и самая тщательная уборка не смогла бы скрыть бедности этих людей. Только теперь я понял причину такого поведения крестьянина. По-видимому, кроме этого хлеба у него не было в доме никакой еды. А ведь ему еще надо было кормить детей.
— Простите, а где ваша жена? — Я понимал, что вопрос звучит бестактно, но меня действительно это заинтересовало.
— Она умерла, милорд. В прошлом году. Тогда была эпидемия тифа.
— Эпидемия? — нахмурился я. — Много умерло? — Что-то я никак не мог вспомнить упоминание об эпидемии в бумагах. А ведь подобное обязательно должно отражаться.
— В нашей деревне двадцать человек, а в соседней половина.
— Двадцать человек! — фыркнул Зигер. — Ты хоть считать умеешь?
Крестьянин набычился и ничего не ответил.
— Я что-то не помню упоминания об эпидемии в отчетах, которые я читал! — повернулся я к Зигеру.
— Такие мелочи не отражаются в отчетах.
— Мелочи? Смерть половины деревни вы называете мелочами?
— Крестьянин преувеличивает, милорд. Всего было зарегистрировано пять смертельных случаев. Потом, согласно указу Буефара сюда было направлено несколько врачей-магов, которые очень быстро остановили эпидемию.
Крестьянин хотел возразить, однако что-то увидел за моей спиной и пробормотал:
— Возможно я ошибся, милорд. Я действительно не умею считать.
Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, что мог там увидеть крестьянин. За моей спиной стоял Зигер. И тут совершенно неожиданно вперед выскочил сын крестьянина.
— Отец! Хватит бояться! Скажи правду! Пять человек! Умерла моя мама, в соседнем доме умерла вся семья, а их было шестеро. Умерли…
— Заткнись, щенок! — Зигер кулаком свалил мальчишку на пол. Тот отлетел в угол, ударился об стол и застонал. Однако вытерев кровь он продолжал зло смотреть на Зигера.
Испуганный крестьянин тоже хорошенько заехал мальчишке по загривку.
— Не слушайте его, милорд, — запричитал он. — Это после смерти матери он немного помешался. Сам не понимает, что говорит.
— Ладно, — буркнул я, бросив злой взгляд в сторону Зигера. — Я посмотрю в отчетах.
Я быстро залез в кошелек и тут к собственной досаде обнаружил, что по ошибке прихватил не кошелек с мелочью, который обычно брал с собой для разных покупок, а кошелек с золотом. Высыпав деньги на ладонь я так и не обнаружил ни одной мелкой монеты. В таких обстоятельствах просить Зигера разменять динар не хотелось. Поэтому я быстро вернул золото в кошелек, оставив только один динар, который и положил на стол.
— Вот, это плата за угощение. Благодарю вас.
— Милорд! — крестьянин в ужасе смотрел на золото. — У меня нет сдачи.
— Знаю. Но у меня нет мелочи. Конечно, я сам виноват, что забыл кошелек с разменной монетой, так что прими то, что есть.
— Не дожидаясь ответа, я быстро выскочил из дома, не заметив алчно блеснувших глаз одного из солдат. А зря!
Минут через двадцать после того, как мы отъехали от той деревни, ко мне подъехал Ригер.
— Милорд, в отряде не хватает одного солдата. — Ригер подозрительно покосился на Зигера. Однако тот был озадачен не меньше моего.
— Кого? — прямо спросил он командира моих телохранителей, хотя сильно и не любил его.