Марино замялся:
— Хороший вопрос. Но ты все-таки поинтересуйся у Люси. На всякий случай.
Пожарные выходили из здания. Это означало, что нам скоро разрешат вернуться. Я уже знала, что последует дальше: мы будем все проверять, строить предположения, жаловаться и надеяться, что до конца дня к нам никого больше не привезут.
— Что меня всерьез беспокоит, — продолжал Марино, — так это патроны.
— Думаю, Фрост вернется в лабораторию не позже, чем через час, — сказала я, но Марино только пожал плечами.
— Я ему позвоню, но сам в этот бардак лезть не собираюсь.
Расставаться со мной ему определенно не хотелось, и я видела, что волнует его не только расследование.
Расставаться со мной ему определенно не хотелось, и я видела, что волнует его не только расследование.
— Тебя что-то беспокоит?
— Да, док. Меня всегда что-то беспокоит.
— И что же на этот раз?
Он снова достал пачку «Мальборо», а я подумала о своей матери, постоянным спутником которой был кислородный баллон, потому что в свое время она курила не меньше.
— Не смотри на меня так, — предупредил Марино, шаря в кармане.
— Просто не хочу, чтобы ты себя убивал. А сегодня ты уж очень стараешься.
— Всем приходится когда-нибудь умирать.
— Внимание, — проблеял громкоговоритель одной из пожарных машин. — Говорит главное пожарное депо Ричмонда. Окончание пожарной тревоги. Вы можете вернуться в здание. — Сообщение сопровождалось повторяющимися писками и непрерывным гудением. — Внимание. Говорит главное пожарное депо Ричмонда. Окончание пожарной тревоги. Вы можете вернуться в здание…
— Лично я, — продолжал Марино, не обращая внимания на общую суету, — хотел бы помереть с банкой пива, за тарелкой начос и чили, с сигаретой и перед телевизором, по которому показывали бы бейсбол.
— А сексом при этом не хотел бы заниматься? — Я даже не улыбнулась, потому что ничего смешного в его отношении к собственному здоровью не видела.
— От секса меня Дорис излечила. — Говоря о женщине, с которой прожил в браке много лет, Марино переключился на серьезный тон.
Он отступил от стены, пригладил редеющие волосы и снова сердито поддернул ремень, словно питал неприязнь как к антуражу своей профессии, так и к грубо вторгшимся в его жизнь слоям жира. Я видела фотографии той поры, когда Марино служил полицейским в Нью-Йорке. На них он гарцевал на коне или восседал на мотоцикле, был крепким, жилистым и подтянутым, с густыми волосами, в высоких кожаных ботинках. Неудивительно, что в те дни Дорис сочла его привлекательным.
— Звонила вчера вечером. Ну, ты знаешь, она звонит мне время от времени. Обычно, чтобы поговорить о сыне, Рокки.
Он скользнул цепким взглядом по служащим, направившимся к лестнице, вытянул руки, пошевелил пальцами и глубоко вздохнул. Люди спешили; большинство замерзли и были не в духе и теперь хотели поскорее вернуться к работе и попытаться спасти то, что еще можно было спасти.
— Что ей от тебя нужно?
Марино еще раз огляделся.
— Ну, она вроде как вышла замуж. Такая вот тема дня.
Новость застала меня врасплох.
— Марино… мне так жаль…
— Теперь у нее хмырь на большой машине с кожаными сиденьями. Как тебе такое нравится? То она уходит. То заявляет, что хочет вернуться. Потом меня бросает Молли. А теперь еще и Дорис выходит замуж.
— Мне жаль, — повторила я.
— Давай-ка возвращайся, пока воспаление легких не подхватила. А я поеду в участок да позвоню Уэсли, расскажу, что у нас тут происходит. О пистолете ему точно надо знать. И, если начистоту, — он мельком взглянул на меня, — я уже знаю, что скажет Бюро.
— Скажет, что смерть Дэнни была случайной.
— А вот это, по-моему, не совсем так. Думаю, Дэнни мог пытаться разжиться крэком или чем-то еще, но нарвался не на того парня, у которого еще и полицейский ствол нашелся.
— Все равно не верю.
Мы пересекли Франклин-стрит. Я посмотрела на север — увидеть Черч-Хилл мешало внушительное, построенное в готическом стиле здание железнодорожного вокзала. От того места, где должен был находиться, Дэнни ушел сравнительно недалеко. Ничего такого, что указывало бы на его намерение купить отраву, я не обнаружила. Как не обнаружила, если уж на то пошло, и никаких свидетельств употребления наркотиков.
Как не обнаружила, если уж на то пошло, и никаких свидетельств употребления наркотиков. Конечно, я еще не видела результатов токсикологического анализа, но знала наверняка, что и спиртным Дэнни не увлекался.
— Кстати, — сказал Марино, открывая дверцу «форда», — можешь забрать свой «мерс».
— С ним уже закончили?
— Да. Еще вчера вечером, чтобы утром сдать в лабораторию. Я им ясно дал понять: с этим делом тянуть нельзя! Все остальное идет своим чередом.
— Что нашли? — спросила я, думая о своей машине и обо всем том, что в ней произошло.
— Отпечатки, но пока что неизвестно, чьи. Собрали мусор пылесосом. Больше ничего. — Он опустился на сиденье, но дверцу закрывать не спешил. — В общем, я еще проверю, все ли там в порядке и можешь ли ты вернуться на ней домой.
Я поблагодарила Марино и повернула к зданию, уже зная, что никогда больше не буду ездить на этой машине, не смогу открыть дверцу, не смогу сесть за руль.