Она снова помолчала.
— Думаю, ты тем более должна это знать, что сегодня встречаешься с Уэсли. В Бюро поговаривают, что они с Конни расстались.
Я не знала, что сказать.
— Не могу утверждать, что так оно и есть, — продолжала Люси, — но кое-что об этом слышала. И это «кое-что» касается тебя.
— Почему это должно меня касаться? — тут же спросила я.
— Ох, перестань. — Она посмотрела мне в глаза. — Разговоры начались уже тогда, когда ты только начала работать с ним. Некоторые агенты считают, что ты только поэтому и согласилась быть консультантом. Ну, знаешь, чтобы быть с ним рядом, ездить с ним.
— Это абсолютная неправда, — рассердилась я, садясь в постели. — Я согласилась поработать консультантом-медэкспертом, потому что директор попросил об этом Бентона, который, в свою очередь, попросил об этом меня. Было именно так, а не наоборот. Я помогаю в расследованиях, оказывая услугу ФБР и…
— Тетя Кей, — перебила меня Люси, — ты вовсе не обязана в чем-то оправдываться.
Но меня было уже не остановить.
— Это возмутительно, что люди говорят такие вещи. Я никогда не смешивала дружеские отношения с профессиональными.
Люси немного помолчала, потом покачала головой.
— Речь идет не просто о дружбе.
— Мы с Бентоном очень хорошие друзья.
— Не просто друзья.
— В данный момент — да, просто друзья. И тебя это, кстати, не касается!
Люси вспыхнула и встала с кровати.
— Тебе не за что злиться на меня.
Она ждала ответа, но я молчала, потому что едва сдерживала слезы.
— Я лишь передаю тебе то, что слышала сама, чтобы для тебя не стало сюрпризом, когда ты услышишь это от других.
Я опять ничего не сказала, и она повернулась к двери.
— Подожди. — Я удержала ее за руку. — Я не злюсь на тебя. Постарайся понять. Пожалуйста. Это естественная реакция на то, что мне приходится слышать. Думаю, ты сама чувствуешь то же самое.
Люси отстранилась.
— А почему ты думаешь, что я никак не реагировала, когда слышала что-то такое?
Она выбежала из комнаты, а я с отчаянием подумала, что моя племянница — самый трудный для общения человек из всех моих знакомых. Мы схватывались и спорили постоянно, и она никогда не смягчалась, не убедившись, что я получила, по ее мнению, по заслугам. Как же это несправедливо, с горечью подумала я, спуская ноги на пол.
Я провела ладонью по волосам — день обещал быть нелегким. Настроения не добавляли и мои ночные сны, полузабытые, стершиеся, но оставившие странное, неприятное ощущение. Я смутно помнила воду и каких-то грубых, жестоких людей. Помнила, что у меня не ладилась работа и что мне было страшно. Я приняла душ, накинула халат, сунула ноги в шлепанцы, а когда вышла, Марино и Люси, уже полностью одетая, сидели в кухне.
— Доброе утро, — сказала я, словно ни с кем из них сегодня еще и не виделась.
— Привет. Да уж, доброе. — Марино выглядел так, словно не спал всю ночь и теперь ненавидел весь мир.
Я пододвинула стул и подсела к маленькому кухонному столику. Солнце поднялось уже высоко, и снег как будто пылал в его лучах.
— Что случилось? — спросила я, не выдержав молчания.
— Что случилось? — спросила я, не выдержав молчания.
— Помнишь те вчерашние отпечатки у стены?
— Конечно.
— Ну так вот, теперь их стало еще больше. — Марино поставил чашку. — Только теперь следы ведут к нашим машинам, и оставлены они ботинками с подошвой «вибрам». И знаешь что, док? — Я сжалась от страха, ожидая чего-то плохого. — Никто из нас никуда сегодня не уедет, пока сюда не доберется тягач.
Я промолчала.
— Кто-то проколол покрышки. — Люси восприняла новость с каменным лицом. — Все до единой. Чем-то с широким лезвием. То ли большим ножом, то ли мачете. Ясно одно, — продолжал он, — никакой это не сосед и не ночной дайвер. Думаю, мы имеем дело с человеком, который четко выполнял поставленную задачу. Мы его спугнули, он убрался отсюда, но потом вернулся. Он или кто-то другой.
Я взяла кофе.
— Сколько времени потребует ремонт?
— Думаю, что сегодня на это рассчитывать невозможно. Ни тебе, ни Люси.
— Но нужно что-то сделать, — сухо заявила я. — Мы должны уехать отсюда. Надо осмотреть дом Эддингса. К тому же оставаться здесь просто опасно.
— Согласна, — поддержала меня Люси.
Я подошла к окну над раковиной, откуда были видны наши машины. Покрышки напоминали черные резиновые лужи на снегу.
— Прокололи сбоку, так что не заклеишь, — заметил Марино.
— Что будем делать? — спросила я.
— У ричмондской полиции есть договоренность с другими управлениями, и с местной я уже связался. Скоро будут здесь.
Самому Марино требовались специальные, полицейские покрышки и обода, а нам с Люси — мишленовские и гудиеровские, потому что мы, в отличие от него, приехали на личных автомобилях. Я напомнила ему об этом.
— У нас есть прицеп с платформой. Загрузят твой «бенц» и развалюшку Люси и отвезут в «Белл тайр-сервис» на Вирджиния-Бич-бульвар.
— Никакая она не развалюшка, — возмутилась Люси.
— Какого черта тебя потянуло купить игрушку цвета дерьма попугая? Корни майамские лезут, да?
— Дело не в корнях, а в бюджете. Мне она досталась за девятьсот долларов.
— Хорошо, подождем. Но что мы будем делать сейчас? — спросила я. — Ты же знаешь, что они никогда не торопятся. А сегодня Новый год.