— Понятно, — кивнул Серый. — Значит, никакой пользы от тебя быть не может.
— Сергий!.. — укоризненно вздохнул Иванушка и закашлялся, — Твой утилитарный подход… предпосылка твоей концепции…
— Чего это он? — испуганным шепотом спросила стеллийка, на всякий случай отодвигаясь от больного подальше.
— Бредить начал, — озабоченно отозвался Волк, забыв на время их распри. — Скорее бы лекаря найти какого-нибудь… Да где же его тут, в пустыне, возьмешь…
— До Шатт-аль-Шейха полтора дня полета осталось, — вмешался примолкший было Масдай. — А быстрого лету — день. Если погода не испортится, ночью там будем. Остановимся в караван-сарае…
— Чево-о?.. В каком еще таком сарае?!.. Че уж сразу не в коровнике-то? — возмутился Волк.
— Это у сулейманов так постоялые дворы называются, — прокашлял со своего ложа царевич.
— А ничего ты не путаешь? — с подозрением переспросил Сергий.
— Я по географии и страноведению в школе одни пятерки получал, — не преминул скромно заметить тот.
— Хотя, лучше было бы, конечно, днем отдыхать, а ночью лететь, — продолжил развивать свою мысль ковер. — Мне-то все равно, а вам, людям, легче было бы…
— Так-то оно так, конечно, — вздохнул Серый, — Да только пораньше надо в город-то попасть. Плохо ведь Иванушке-то нашему!
— Мне не плохо, мне вполне хо… нор… в смысле, бывает и хуже…
— Молчи, тебя не спрашивают.
Если бы у Масдая была голова, он бы ей решительно покачал.
— Раньше — никак. Если только по дороге бедуины попадутся, у них может быть знахарь какой-нибудь, и если…
— Какие бабуины? — опять не понял Сергий.
— Бедуины, я говорю!.. И если…
— Я буду смотреть вниз, — робко вызвалась добровольцем Елена, чувствовавшая себя каким-то непонятным образом виноватой в нездоровье царевича. — И если увижу каких-нибудь обезьян — сразу крикну. Хотя как они будут лечить царевича Иона, я…
— Бедуины!.. — раздраженно повторил Масдай.
— Я и говорю, обе…
— Кочевники, невежи! Кочевники! Люди такие!..
— А откуда ты-то все это знаешь? — подивился Иван.
— Ну, это же моя родина… — снисходительно хмыкнул ковер. — Я тут все барханы как свои три тысячи кистей когда-то знал. Даже если триста лет пролетаешь по заграницам — дом не забудешь никогда… Помнится, однажды, когда я был еще маленьким ковриком, попали мы с моим хозяином в самый свирепый самум — только саксаул с тамариском, выдранные с корнем, над барханами вились, как тысяча шайтанов… — углубился он в ностальгические воспоминания, плавно набирая высоту.
— Кто-кто-куда? — переспросил у Иванушки настороженным шепотом, не желая выдавать свое дальнейшее невежество перед Масдаем и, что самое главное, перед Еленой Прекрасной, Волк.
— Самум — это кирпич такой из навоза с соломой, саксаул — старожил, значит; тамариск — это такое мифическое животное, превращающее взглядом в камень, а шайтан — это местный трактир… Полностью называется — «кафе-шайтан»… В нем аборигены кофе пьют… Это такой чай, только противный… — прерывистым хриплым шепотом, но от этого не менее авторитетно пояснил Иванушка — скромный знаток всемирной географии и страноведения.
Серый замолчал, переваривая и переводя на простой лукоморский услышанное, сосредоточенно поджав губы, потом почесал в затылке и пробормотал:
— Ну и чудные у них тут творились дела триста лет назад…
Следующие три дня пролетели для Серого как одно, большое, как глоток рыбьего жира, мгновение. Поиск среди ночи постоялого двора в славной столице сулейманского государства, розыск самого лучшего лекаря для слегшего пластом в беспамятстве Ивана, поход с Еленой Прекрасной по базарам и лавкам (это потом долго снилось ему отдельным кошмаром в самых страшных снах), работа над деталями своего хитрого плана…
Впрочем, начнем по порядку.
По дороге в Сулейманию, после того важного разговора с Еленой, Волк не одну ночь провел, ворочаясь с боку на бок и думая думу одну — как встретиться с калифом Сулеймании Ахметом Гийядином Амн-аль-Хасом. На этом строились все его измышления. На это была направлена вся сила его изворотливого и изобретательного ума.
Прийти во дворец на аудиенцию?
Проникнуть в сад во время прогулки?
Просочиться к нему на улице через охрану?
Пробраться ночью тайно в спальню?
Назваться купцом?
Предсказателем?
Послом?
Певцом?..
Рассказать правду?
Что я, Иван, что ли?..
Окончательный вариант плана, сам не ведая того, подсказал лекарь, которого караван-сарайщик, убежденный золотой монетой и красноречивым поглаживанием рукоятки меча, привел для Ивана той же ночью, когда они прибыли в Шатт-Аль-Шейх.
Лекарь был стар, тощ, заспан и слегка нетрезв, что, частично, возможно, объяснялось его именем — Абдухасан Абурахман аль-Кохоль.
В ответ на подозрительное принюхивание Серого ученый муж поспешно объяснил, что целыми днями, каждую минуту, свободную от приема больных и смешивания снадобий, занимается изобретением лекарства века — средства, которое избавило бы благодарное человечество от всех болезней.
В ответ на подозрительное принюхивание Серого ученый муж поспешно объяснил, что целыми днями, каждую минуту, свободную от приема больных и смешивания снадобий, занимается изобретением лекарства века — средства, которое избавило бы благодарное человечество от всех болезней. И, естественно, как настоящий профессионал, все, что выходит из перегонного куба, должен сначала испробовать на себе.