— Ирак! Ты здесь? — выкрикнул снова Иван.
— Помогите!!! Я не могу удержаться!!! Тут скользко от воды!.. Я сейчас упаду!..
— Держись, я помогу!.. — и царевич, выпустив из рук спасительный край Масдая, пополз к теряющему силы Ираку, в кромешной тьме пытаясь нащупать его и отплевываясь от неожиданно холодного дождя, потоками низвергавшегося, казалось, исключительно на него.
— О, боги! Я больше не могу!.. Спасите меня!..
Ковер тряхнуло, он накренился вправо, влево, вперед, стал падать, но снова выправился, и снова завалился налево…
— Помогите!!!..
— Держи руку!.. — и тут при последнем маневре Иванушку швырнуло прямо на голову Ираку.
— Держу! Спасиба-а-а-а-а-а-а-а!!!..
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!..
Но Серый так и не услышал два отчаянных удаляющихся крика за краем ковра среди ревущей стихии.
* * *
Гора мышц, слегка прикрытая небольшим клочком белой материи, пошевелилась — это Трисей оторвался от точения меча, провел по краю лезвия ногтем, и оно запело, почуяв руку хозяина.
— А скажи, капитан, всегда ли так быстро меняется погода в этих местах? — проговорил он, в который раз с детским удивлением окидывая взглядом лазурный небосвод и зеленую воду моря.
— Честно говоря, такое я видел в первый раз, — покачал головой капитан Геофоб. — Бури на море не в диковину, это понятно, но чтобы одно мгновение был штиль, а через секунду — ураган — такого я не припомню.
— Злосчастные Каллофос и Никомед… — вздохнул Трисей. — Как некстати забрали их к себе нереиды…
— За бортом ничто не могло выжить в этом хаосе, — согласился с ним капитан. — Но зато теперь они, благородные юноши из богатых семей Иолка, несомненно вкушают нектар и амброзию из рук изумрудноволосых дочерей Нерея, а это значит…
— А это значит, — угрюмо договорил за него Трисей, — что мы привезем на Мин не семерых юношей, а только пять, и имя нашей славной родины навеки покроется позором бесчестия.
— Капитан, — подбежал запыхавшийся, бледный матрос. — У нас больше нет парусов.
— Как нет? — нахмурился Геофоб. — А вторая пара, которую мы всегда храним в ящике из-под канатов? Или его тоже смыло…
— Нет, капитан, но они же черные — помните, мы специально их взяли, чтобы оповестить царя Эгегея о том, что чудовище сожрет его сына, царевича Трисея, да приумножат боги его годы!..
— Болван!
— Можно, я ему отрежу уши, капитан?
— Ай!
— Можно.
— Ай-ай-ай!
— Человек за бортом!!!
— Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй!
— Два человека за бортом!!!
— Ой! Это наши земляки! — и бедолага матрос, ловко вывернувшись из туники, зажатой в пудовом кулаке Трисея, проявил чудо героизма, бросившись в воду и быстро-быстро поплыв навстречу двум головам, то появляющимся, то исчезающим в легких волнах метрах в сорока от корабля. Хотя, при нынешнем состоянии дел, он проявил бы чудо героизма, оставшись на борту триеры рядом с царевичем.
Через полчаса две бледные, изнемогающие фигуры с трудом перевалившись через борт корабля, оказались на палубе. Один-единственный взгляд на них начисто опровергал новомодную теорию чернокнижников Шантони о том, что тело на девяносто процентов состоит из воды. Они были прямым доказательством стопроцентного содержания Н2О в теле человека. Причем она там долго не задерживалась, а бурными потоками изливалась с волос, лиц и одежды на палубу, очень быстро формируя небольшой заливчик, в котором уже даже плескалась веселая рыбка, выпавшая, очевидно, из рукава камзола Ивана.
Вокруг них тотчас же собралась, побросав весла, вся команда.
— Это не Каллофос!..
— И не Никомед!..
— Определенно не Никомед…
— Он бы уже орал во все горло, спрашивая вина и мяса…
— Хотя вон тот на Каллофоса очень похож…
— Но если этот не Никомед, значит, тот — не Каллофос. Этот логика.
— Ага, умный нашелся!..
— А если этот — Каллофос?
— Что, ты меня запутать хочешь?
— Нет, что ты… Просто спрашиваю…
— Какие забавные педилы…
При этой фразе Иванушка пришел в себя. И тут же из него вышел.
— Это кто тут педила? — утирая мокрым рукавом с лица остатки моря неприветливо поинтересовался он. — От педилы слышу!
— Он еще бредит…
— Дайте им воды!..
— Не надо!!! — тут пришел в чувства и Ирак.
— Кто вы, незнакомцы? — раздвинув толпу, как ледокол, вперед выступил темноволосый юноша размером с трех. — Как оказались вдали от берега? И не встречали ли там, в морской пучине, наших товарищей — Никомеда и Каллофоса?
Пока царевич задумался над этой чередой вопросов и честно попытался припомнить в бушующей воде что-то такое же мокрое, напуганное и отчаянно бултыхающееся, как они с Ираком, молодой стеллиандр, у которого, казалось, мозги с языком были связаны напрямую, уже пустился в пространные разъяснения, снова начав с дедушки Мирта. Впрочем, его история, кажется, вызывала неподдельный интерес всех собравшихся.
Всех, кроме одного.
Молодой мускулистый здоровяк, первым спросивший, кто они, стоял, в мучительном раздумье наморщив лоб, к таким упражнениям, явно непривычный. Когда Ирак, минут через сорок, дошел до раннего детства своего отца, мыслитель, тоже, наконец-то, пришел к какому-то выводу и тихонько вытащил из круга стеллиандров, как всегда, падких до историй с продолжением, пожилого моряка в сиреневой тунике.