В безмолвном и пустынном коридоре на пути к комнате настоящего Виктора, чтобы снова принять его обличье, Иудав пробегал мимо Гагата.
— Ну, как? — быстро спросил тот, имея в виду, поставил ли он чашку с отравленным кофе Путешественнику.
Иудав на бегу покачал головой: «Нет, он еще не пил из нее».
Гагат моментально сориентировался, коротко кивнул, и без дальнейшего промедления ринулся в комнату заграничного конкурента.
Они ему еще покажут, кто в Сулеймании хозяин!..
— С тобой все в порядке? — заботливо поинтересовался у него Волк, едва тот появился на пороге.
— Да, конечно. Все в порядке. Лучше и быть не может. Я просто выходил чихнуть. Апчхи. Вот, — и чародей изобразил улыбку.
— Будь здоров, — удивленно покосившись на него, пожелал ему Волк. — Может, ты устал? Переутомился? Может, не будем сегодня этот твой кофий пить, а? Может, ну его? Потом попробую? Как-нибудь?.. Все равно ведь пойло-пойлом?..
— Будем-будем!.. — встрепенулся вошедший. — Я сварил его специально для тебя!..
— Ну, тогда давай, — обреченно вздохнув, Серый подтянул к себе поближе блюдечко с чашкой.
— Нет-нет, не эту, — заботливо остановил его лже-Виктор. — Лучше вот эту.
— Почему?
— В этой вкуснее.
— Да?
— Клянусь Сулейманом, — и лже-Виктор заглянул ему проникновенно в глаза.
Честность в них можно было добывать в промышленных масштабах.
— Ну, давай эту. Как ведь скажешь… — слегка удивленно пожав плечами, Серый поменял чашки.
— Пробуем, — предложил с нежной улыбкой лже-Виктор, и первый поднес чашку к губам.
— Пробуем, — со вздохом подтвердил Серый, и они, одновременно приподняв чашечки, желая здоровья друг другу, отпили по половине.
— Нет, Витя, да что же у тебя сегодня такое с физиономией-то делается? — снова, на этот раз уже обеспокоено, Волк попытался рассмотреть начавшее вдруг меняться лицо собеседника.
— Я… сейчас… — со стуком опустив чашку мимо блюдца и едва не выплеснув остатки ее содержимого на стол, тот вскочил и выбежал в коридор, едва не снеся по дороге плечом косяк двери.
В коридоре его уже поджидал Иудав, вновь готовый к работе на территории врага.
— Ну, к… — договорить он не успел: Гагат с выпученными глазами промчался мимо него, не задерживаясь, и ему не оставалось ничего другого, как поспешить занять его место в комнате волшебника Сергия.
— Что, опять чихал?
— Ага. Апчхи. Да.
— Будь здоров.
— Спасибо!
— Ну, давай, допиваем твое произведение, и на боковую, ладно? Что-то с него еще пуще в сон потянуло, — смачно зевая в кулак, предложил Волк.
— Да-да!.. Конечно!..
И одним большущим глотком, обжигая рот и не замечая этого от радости, новый лже-Виктор опорожнил всю чашку.
— Тебе понравился? — едва ворочая ошпаренным языком, но счастливо ухмыляясь, поинтересовался он у Серого.
— Ну, как тебе сказать… Чтобы не обидеть…
— Как… Неужели… Неужели… Нет!.. Нет!!!.. Не может быть!!!.. — изменившись в лице, лже-Виктор схватился за голову, за грудь, за бок и, едва не перевернув стол, вновь выбежал в коридор.
— Витя… Виктор… — несся ему вслед взволнованный голос Серго. — Да не расстраивайся ты так!.. Подумаешь, кофий какой-то паршивый не понравился!.. Ну, гадость! Ну, и что! Я потом его еще раз попробую, если ты это так близко к сердцу принимаешь!..
Но никто на его слова так и не отозвался.
Пожав плечами, Волк снова зевнул, зябко поежился — когда ему хотелось спать, он мерз в любую жару — и, положив рядом с собой меч, завалился на Масдая, давно уже спавшего и — в кои-то веки! — даже не храпевшего — чтобы последовать его примеру.
Ночь, не смотря на то, что это день, кажется, обещала быть приятной…
И в засыпающем сознании лукоморца промелькнула и угасла мысль: «Интересно, когда это Витек успел пристраститься к кофе?.. Мы же первый раз в городе… Или он у них под землей тоже растет?.. Где-нибудь за базальтовым полем?.. Надо будет поинтересоваться… Ну, и напиток эти сулеймане придумали, конечно… Отрава отравой…»
* * *
…Где-то недалеко играли дети.
Они гонялись друг за другом, визжали, кричали и, кажется, ссорились.
Иванушка почувствовал, что уже совсем скоро, минут через тридцать, он уже сможет приоткрыть глаза и попытаться встать.
Теплый деликатный ветерок осторожно взъерошивал его растрепавшиеся волосы.
Над головой шумела густая листва, навевая прохладу.
Совсем рядом, проливая бальзам на душевные раны, журчала успокаивающе вода.
И он изо всех сил надеялся, что это была вода фонтана.
Нет, даже так: Фонтана.
Ибо участие фонтанов в процессе перемещения его по разным мирам уже стала очевидной даже для такого наблюдателя, как он.
И, поскольку его пока никто не трогал, у него зародилась и созрела надежда, что так дальше и будет продолжаться до тех пор, пока он не очнется полностью и не сможет, наконец, нырнуть в этот Фонтан, чтобы продолжить свой путь по Вселенным в поисках дороги в непроницаемо-загадочный, как вамаяссьский иероглиф, мир джинов…
Когда у Иванушки наконец-то накопилось достаточно сил, чтобы приподняться на локтях и слегка разлепить веки, он увидел перед собой нечто такое, от чего у него тут же распахнулись настежь не только глаза, но и рот.
Прямо на него неслось дерево.