Вдруг раздался страшный рев — как будто прайд голодных львов наткнулся на стадо бешеных буйволов — перекрываемый визгом и воплями обезумевших иолкцев и боевым кличем Трисея, который тоже не всякое тренированное ухо выдержит. Эта какофония вырвала Иванушку из плена воспоминаний и пинком швырнула прямо в объятия мрачной действительности. Мрачной в прямом смысле этого слова — за то время, пока царевич предавался ностальгии, их группа успела попасть из душного светлого храма в душное темное подземелье. Редкие факелы в подставках в виде зубастых пастей на стенах скорее делали тьму более густой, чем разгоняли ее. И очень жаль, подумал царевич, когда прямо на них из-за угла выскочило какое-то страшилище, и Трисей начал с ним бороться. Потому, что плохо видно. Бестолковые иолкцы разбежались, кто куда, и только они с Ираком остались, чтобы поболеть за наших. Не известно, за кого болел Ирак, но Иван меланхоличным мычанием подбадривал Минозавра. Как явно проигрывающую сторону. И когда Трисей, поведя могучими плечами, со смачным хрустом крутанул вокруг своей оси ушасто-рогатую голову незадачливого чудовища, в недобрый для себя час оказавшегося в темных закоулках этого затхлого погреба, Иванушка, как триллиарды болельщиков побежденных команд, махнул рукой, плюнул, и повернул домой, сожалея что есть силы о потраченном впустую времени.
— Эй, постой! — кто-то окликнул его, а когда он не посчитал нужным отозваться — ухватил за плечо. — Стой, чужестранец! Ты, ванадец, иди сюда — стой рядом с ним!
Обернувшись, Иван увидел рядом с собою глупо улыбающегося Ирака. Наверное, его команда выиграла… И пускай… Наверное, если они тут еще постоят, появится еще какое-нибудь уродище, вроде этого, и тогда мы еще посмотрим, кто кого…
А вот и остальные иолкцы начали собираться… И все смеются… Те, которые не плачут… И что сейчас?.. Ага, это же аттракцион такой, вспомнил… Лабиринт называется… И сейчас Трисей будет нас отсюда выводить… А после этого мы, наверное, пойдем на качели… Что это он такое говорит?.. Хм, никогда бы не подумал… Хитер… До такого, наверное, даже сам Волк бы не додумался… Волк… Волк. Волк? Волк! Волк!!! Волк… Волк… Кстати, а где Волк?.. Жалко — пропустил самое интересное… И кто бы мог подумать, что если конец нити, свернутой в клубок, привязать к поясу туники где-то в дебрях лабиринта — эге, это ведь лабиринт — я про него сегодня уже где-то слышал!.. — так вот, тогда остальной клубок сможет вывести заблудившихся на улицу… Это, наверное, волшебный клубок, как у королевича Елисея на странице восемьсот шестнадцатой, когда он заплутал в расколдованном замке… или в заколдованном?.. Нет, в расколдованном — я помню, что он оказался в прекрасном замке с садом с ручейками, деревьями, бабочками, похожими на цветы и цветами, похожими на бабочек, с белыми и розовыми стенами… И птичками… Тоже похожими на что-то… Может, на рыбок… И узнал он, что этот замок давным-давно заколдовал какой-то маг… И сумел расколдовать его… И встал перед ним черный город ужаса с подземельями пыток и казней… И заблудился он там, и погиб бы от голода… Интересно, почему от голода, там же народу всякого полно было… А-а… Так, наверное, стенания истязаемых отбивали ему аппетит… Но дала ему молодая ведьма молоток… Нет, колобок… Или клубок… О чем это я?.. Смешно… Кажется, мы мимо туши этого Ментозавра уже в четвертый раз проходим… Или я что-то пропустил, и эти Мегазавры разные? Значит, счет — четыре-ноль?.. А эти иолкцы снова льют слезы… Значит, они потеряли несколько Трисеев тоже?.. Остался один… Вон он… Играет в футбол своим клубком… Смешно… Все его ждут, пока он поведет их на карусели, или хотя бы в беспроигрышный тир, а он тут играет… И ругается… Наверное, потому, что больше никто с ним поиграть на хочет… Наверное, если бы со мной никто играть не хотел, я бы тоже стал ругаться… Только не так, как он… Я не все слова такие знаю… Ну, ладно… Если никто не хочет — придется мне… Эй!.. Трисей!.. Трисей, пас давай, пас!!!..
Иванушка, покачиваясь из стороны в сторону, как лунатик, подбежал к клубку, брошенному разгневанным героем на пол, и попытался пнуть его. Но почему-то промахнулся, покачнулся, взмахнул беспомощно руками и шлепнулся сам, ударившись при этом головой об стену.
Перед глазами все поплыло, закрутилось, желудок моментально изверг свое содержимое кому-то на ноги, а сознание, вероятно смущенное таким поворотом событий, поспешило тут же покинуть его до лучших времен, сделав вид, что они не знакомы.
Может быть, лучшие времена наконец-то настали, потому что ивановы глаза медленно приоткрылись.
Одновременно с тусклой картинкой включили и звук. И запах.
— ГДЕ Я?!
Как будто плотная отупляющая пелена спала с головы Иванушки. Мгновенно все события, обрушившиеся на него с утра, ворвались, вспыхнули у него в мозгу, опалив испуганно отшатнувшееся сознание, тут же пожалевшее о своем преждевременном возвращении.
И запах.
— ГДЕ Я?!
Как будто плотная отупляющая пелена спала с головы Иванушки. Мгновенно все события, обрушившиеся на него с утра, ворвались, вспыхнули у него в мозгу, опалив испуганно отшатнувшееся сознание, тут же пожалевшее о своем преждевременном возвращении. Как кусочки разрезной картинки встали осколки происшедшего на место, и увиденное ошарашило и шокировало слегка запоздавшего на свидание с реальностью царевича.