— Думаю, надо искать в «Ритуальных услугах». — Разрезаю тонкую плоскую мышцу диафрагмы, высвобождая целый блок органов, отделяю его от позвоночного столба. Легкие, печень, сердце, почки и селезенка переливаются разными оттенками красного у меня в руках, я кладу их на доску для резки и омываю под слабой струей холодной воды из шланга.
Сердце и легкие будто исколоты иголками, усыпаны крохотными точками запекшейся крови: петехиальные кровоизлияния. Я наблюдала такое у людей, которые на момент смерти испытывали трудности с дыханием.
Терри подносит черную сумку к моему рабочему месту и ставит на каталку с хирургическим инструментом. Вынимает зубное зеркало и заглядывает покойнику в рот. Работает он молча, все еще под впечатлением недавнего инцидента. Беру нож побольше и разрезаю органы на секции, делаю профильный кривой срез сердца. Коронарные артерии чисты, ничем не забиты, артерия левого желудочка шириной в сантиметр, клапаны нормальные. Если не считать нескольких полосок жира в аорте, то сердце и сосуды здоровые. Единственная неполадка говорит сама за себя: по какой-то причине оно остановилось. Перестало работать. Куда ни сунусь — не нахожу тому объяснений.
— Как я уже сказал, тут все просто, — говорит Терри, делая пометки в зубной карте. Его голос напряжен: парень мысленно себя проклинает за то, что взял эту несчастную трубку.
— Тот, кого мы ищем?
— На все сто.
Сонные артерии, как рельсы, бегут вдоль позвоночника. Между ними — мышцы языка и шеи; их-то я и решила изучить попристальнее. Делаю тонкий срез и кладу их на доску. В глубинных тканях никаких кровоизлияний. Крохотная и хрупкая, У-образная подъязычная кость цела и невредима. Значит, его не душили. Смотрю под скальпом и не нахожу ни ушибов, ни трещин. Подключаю мощную хирургическую пилу к розетке над головой и тут понимаю, что одной рукой мне не справиться. Сама погружаю вибрирующее полукруглое лезвие в череп, а Терри крепко держит голову покойника. В воздухе висит горячая костная пыль; скоро костяная макушка с хлюпаньем отваливается, обнажив извилистые просторы мозга. При беглом осмотре и там ничего выходящего за пределы нормы не обнаружилось. Полусферы промываю на доске, они лоснятся, напоминая кремовый агат с серыми бороздчатыми краями. Мозг и сердце приберегу, чтобы потом с ними отдельно поработали специалисты: помещу в формалин и отправлю в Виргинский медколледж.
Да, сегодняшний диагноз выходит за рамки привычного. Явных причин смерти и патологических изменений обнаружить не удалось, а потому придется исходить из того, что доносит молва. Крохотные кровотечения на сердце и легких, ожоги и ссадины от веревки наводят на предположение, что Митч Барбоза умер от аритмии, стремительно развившейся на почве сильного потрясения. Также я допускаю, что в какой-то момент он либо задерживал дыхание, либо в его дыхательных путях возникла преграда потоку воздуха — либо по какой-то причине его дыхание было затруднено в такой степени, что вызвало частичную асфиксию, или удушение. Не исключено, что виной тому кляп, разбухший от слюны. Как бы там ни было, нам представляется незамысловатая, хоть и ужасающая картина, требующая наглядной демонстрации. И в этом мне помогут Терри с Марино.
Для начала готовлю несколько отрезков толстой белой бечевки, какой мы обычно сшиваем У-образные разрезы. Марино по моей просьбе заворачивает рукава хирургического халата и вытягивает руки в стороны. Один кусок бечевки обвязываю вокруг одного его запястья, другой затягиваю на другом — не слишком туго, но прочно. Теперь мой помощник поднимает руки вверх, а Терри должен схватить один из свободных концов бечевки и подтянуть на себя. Наш судебный стоматолог достаточно высок, и ему не требуется ни стула, ни табурета. Путы немедленно врезаются во внутреннюю сторону запястий Марино и образуют острый угол в узле. Мы проделываем то же самое с разных позиций, для разнообразия сведя руки вместе и разведя в подобии распятия. Разумеется, ноги испытуемого прочно стоят на полу. Он ни в коем случае не висит и даже не покачивается.
— Масса тела, висящего на вытянутых руках, мешает дыханию, — объясняю я. — Вдыхать у вас получается, а вот выдыхать уже сложнее, потому что межреберные мышцы не могут полноценно сокращаться.
— Вдыхать у вас получается, а вот выдыхать уже сложнее, потому что межреберные мышцы не могут полноценно сокращаться. И это через некоторое время приводит к удушению. Прибавьте сюда шок, вызванный болью от пыток, страх, панику — аритмия обеспечена.
— А кровь из носа? — Марино протягивает мне запястья, и я внимательно рассматриваю отметины, которые оставила на коже бечевка. Они легли примерно под тем же углом, что и следы на теле покойного.
— Повышенное внутричерепное давление, — поясняю я. — Когда приходится задерживать дыхание, часто течет из носа кровь. Учитывая, что видимых повреждений мы не обнаружили, версия удачная.
— Вопрос в другом: его намеренно пытались убить? — сбит с толку Терри.
— Мало кто станет связывать человека и подвергать пыткам, чтобы потом отпустить на все четыре стороны, дабы жертва трепалась о случившемся направо и налево, — отвечаю я. — Пока воздержусь высказывать предположения относительно мотивов и метода. Подождем, что скажут токсикологи. — У меня загорелся недобрый огонек в глазах. Я взглянула на Марино. — Но можете смело считать это убийством, причем совершенным с особой жестокостью.