— Вижу, — отвечает Люси. — Ненавистные антенны. — Жмет циклический правый, обходя препятствие значительно севернее — не желает связываться с антенными растяжками: эти тяжелые стальные кабели что снайперы: поражают первыми.
— Слушай, если губернатор прослышит, чем ты тут занимаешься, он сильно разозлится? — звучит в наушниках вопрос Люси.
— Сам сказал: возьми отпуск, отдохни от руководства, — отвечаю я. — А кто утверждает, что я на работе?
— Значит, в Нью-Йорк поедем вместе, — говорит она. — У меня погостишь. Знаешь, я рада, что ты ушла со службы, бросила руководить. Займешься собственным делом. Будешь работать на себя. Может, в Нью-Йорк подашься? К нам с Тиун?
Боюсь ранить чувства Люси: не буду признаваться, что я-то совсем не рада. Хочу здесь остаться. Хочу, чтобы все вернулось на круги своя: дом, прежняя работа — все то, что ушло безвозвратно. Я сейчас чуть ли не беженка, говорю племяннице. Люси же ни на секунду не отвлекается от управления. Знаете, разговаривать с человеком, который пилотирует вертолет, все равно что говорить по телефону. Собеседник тебя фактически не видит. Ни жестов, ни касаний.
Солнце все ярче, на востоке туманная дымка почти рассеялась. Внизу мерцают реки, как свежевскрытые внутренности земли. Джеймс-Ривер отсвечивает белым будто снежная равнина. Мы снижаемся, минуем «Сьюзан Констант», «Гадспид» и «Дискавери» в натуральную величину — модели кораблей, которые в 1607 году доставили в Виргинию ста четырех пассажиров. Вдалеке из-за макушек деревьев на острове Джеймстаун выглядывает обелиск, где археологи возрождают из пепла первое английское поселение Америки. По воде медленно движется паром, перевозя машины на тот берег.
— На девяти часах вижу зеленое силосное поле, — замечает Люси. — Думаешь, оно самое?
Прослеживаю направление ее взгляда и вижу небольшую ферму у самого пролива. На противоположной стороне узкой полоски воды из-за густого сосняка виднеются крыши домов и старые дома-автоприцепы: мотель «Форт-Джеймс» с прилегающим к нему кемпингом. Люси облетает ферму на высоте пятисот футов: убедиться, что приземление ничем непредвиденным не грозит (наподобие линии электропередачи). Оценивает зону посадки, выбирает чистый пятачок. Похоже, удовлетворена; до упора вжимает общий тормоз, и мы снижаем скорость до шестидесяти узлов. Начинаем приближаться к вырубке между двумя лесными массивами и к маленькому кирпичному домику, где Бенни Уайт провел двенадцать недолгих лет своей жизни. Из-под вертолета взмывают ввысь фейерверки сухой травы. Пилот мягко сажает машину, легонько прощупывая почву на случай каких-нибудь неровностей. Из дома выходит миссис Уайт. Смотрит на нас, держит ладонь козырьком, прикрываясь от слепящего солнца, затем к ней присоединяется высокий мужчина в костюме. Родители покойного не сходят с крыльца, пока мы выдерживаем двухминутную паузу, ожидая, пока замрут лопасти. Уже когда мы спрыгнули на землю и направились к дому, до меня доходит, что отчим и мать несчастного мальчика специально приоделись и выглядят, точно только что вернулись из церкви.
— Не думал, что такой аппарат когда-нибудь приземлится на моей ферме. — Мистер Уайт не сводит с вертолета серьезного взгляда.
— Пожалуйста, проходите, — говорит миссис Уайт. — Будете что-нибудь? Кофе?
Поболтали о полете, обменялись любезностями — все напряжены до предела. Чета Уайт уже поняла, что я здесь объявилась неспроста: как видно, дело приобрело серьезный оборот и я принесла недобрые вести. Люси они тоже приняли за следователя и в разговоре обращаются к нам обеим. В доме прибрано, приятная обстановка: большие уютные кресла, коврики с бахромой, латунные абажуры. Полы из широких сосновых досок, деревянные стены покрыты побелкой и увешаны акварелями с сюжетами Гражданской войны. В гостиной, у камина, полки с пушечными ядрами, комплект столовых принадлежностей пехоты и всяческие артефакты, вероятно относящиеся к тем же временам. Мистер Уайт, заметив мой интерес, поясняет, что он коллекционер, так называемый «охотник за сокровищами».
В гостиной, у камина, полки с пушечными ядрами, комплект столовых принадлежностей пехоты и всяческие артефакты, вероятно относящиеся к тем же временам. Мистер Уайт, заметив мой интерес, поясняет, что он коллекционер, так называемый «охотник за сокровищами». Когда выдается свободное время, прочесывает местность с металлоискателем. А вообще он по профессии бухгалтер. Ферма дохода не приносит, но семья ею владеет уже более ста лет, поведал он нам с Люси.
— Пожалуй, можно сказать, что я помешан на истории, — продолжает Уайт. — Я даже нашел несколько пуговиц времен Американской революции. Представить страшно, чего здесь только нет, в наших краях.
Мы на кухне, миссис Уайт наливает Люси стакан воды.
— А как Бенни? — спрашиваю я. — Ему нравилось искать артефакты?
— А то, — отвечает мать мальчика. — Он всегда мечтал найти настоящий клад. С золотом. — Она уже начала понемногу привыкать к тому, что его больше нет, и говорит о сыне в прошедшем времени.
— Ну, знаете, все эти старинные поверья, будто конфедераты зарыли тут кучу золота, которое так до сих пор никто и не откопал. Так вот Бенни думал, что ему удача улыбнется, — говорит мистер Уайт, вцепившись в стакан воды, будто не знает, что с ним делать. Он ставит его на стол, даже не пригубив. — Нравилось мальчишке гулять, еще как. Я все жалел, что мы на ферме не работаем — пацану бы это ой как по душе пришлось.