— Послушайте, — говорю я, не в силах скрыть разочарования. — Наша с Джеем близость в Париже продолжалась от силы сутки.
— Инициатором были вы. В тот вечер в ресторане у вас вышла ссора. Он нечаянно посмотрел в сторону какой-то женщины, и вы в припадке дикой ревности вскочили и убежали…
— Что? Джей так сказал?
Бергер хранит молчание. Эта дамочка ведет себя со мной так же, как вела себя с Шандонне, — ужасным монстром. Теперь она допрашивает меня.
— Ревность тут вообще ни при чем. — Какая-то женщина, вот глупость!.. Он вел себя несдержанно, прямо скажем, по-хамски, и я не выдержала.
— Кафе «Рунц» на улице Фавард. Вы устроили ему некрасивую сцену. — Бергер продолжает раскрывать то, что ей стало обо мне известно со слов Талли.
— Я не устраивала сцен. Встала из-за стола и вышла. Точка.
— Оттуда вы возвратились в отель, вызвали такси и поехали на остров Святого Людовика, где проживает семейство Шандонне. Вы бродили там в темноте, рассматривали их особняк, а потом взяли образец воды из Сены.
То, что я услышала, пробрало меня до костей — будто электрическим током ударило. Под блузкой щекотно пополз холодный пот. Я никогда не рассказывала Джею, чем занималась после ресторана. Откуда Бергер узнала? Если он ей поведал, тогда кто рассказал ему? Марино. Интересно, насколько откровенен был тот?
— С какой целью вы разыскивали дом Шандонне? Только без отговорок.
Интересно, насколько откровенен был тот?
— С какой целью вы разыскивали дом Шандонне? Только без отговорок. Какую подсказку вы ожидали там найти? — спрашивает Бергер.
— Если бы подсказки сыпались на меня справа и слева, то и расследовать ничего не приходилось бы, — отвечаю я. — Ну а что касается проб воды, то вам из лабораторных анализов должно быть известно, что на одежде неопознанного тела, найденного в ричмондском порту, а именно трупа Томаса, были обнаружены диатомовые микроскопические водоросли. Я решила проверить, нет ли сходных диатомов в той области Сены, рядом с которой расположен дом Шандонне. Вот и взяла пробу. Как выяснилось, не зря. Оказывается, пресноводные кремневые водоросли, обитающие в Сене, идентичны найденным на внутренней поверхности одежды покойника. Впрочем, теперь это не важно. Вы же не собираетесь судить Жан-Батиста за убийство его предполагаемого брата, поскольку преступление, вероятнее всего, было совершено в Бельгии. Судя по вашим словам, это яснее ясного.
— Однако проба воды для нас действительно важна.
— Почему?
— Все произошедшее тем или иным образом характеризует ответчика и его намерения. И что особенно важно, становятся понятнее его личность и мотивация.
«Личность и мотивация». Слова локомотивом прогрохотали в мозгу. Как юрист, я прекрасно понимаю их значение.
— И все-таки зачем вы взяли пробы воды? Для вас в порядке вещей слоняться по городу и собирать улики, которые напрямую не связаны с трупом? Я хочу сказать, сбор проб воды не входит в ваши функции, особенно в чужой стране. Для чего вы вообще поехали во Францию? Подобные поступки несколько выходят за рамки непосредственных обязанностей судмедэксперта.
— Меня вызвал Интерпол. Вы же сами об этом говорили.
— Точнее говоря, Джей Талли.
— Он является представителем Интерпола. Осуществляет связь с АТФ.
— Я просто пыталась понять его истинные мотивы: зачем ему понадобилось ваше присутствие во Франции. — Бергер умолкает, и леденящая волна ужаса окатывает мой мозг. Что-то мне подсказывает, что Джей по неким причинам мною манипулировал.
— Талли — человек многослойный, — таинственно добавляет прокурор. — Если бы Жан-Батиста судили здесь, боюсь, наш приятель выступал бы скорее на стороне защиты, чем обвинения. И не исключено, что попытался бы дискредитировать вас как свидетеля.
По шее прокатилась жаркая волна. Лицо горит. Все тело пронзает шрапнелью страха, разрывая на части забрезжившую надежду, что ничего подобного не произойдет.
— Можно кое о чем вас спросить? — Меня охватило возмущение. С трудом сохраняю ровный тон. — Какая-то часть моей жизни скрыта от вас завесой тайны?
— Причем порядочная.
— Скажите, госпожа Бергер, почему меня не оставляет чувство, будто мне готовятся предъявить какие-то обвинения?
— Не знаю. А вам так кажется?
— Я пытаюсь так не думать, однако, поверьте, с каждой минутой это дается все с большими усилиями.
Бергер не улыбнулась. Решимость сверкает кремнем в ее глазах и твердостью в голосе.
— На личности мы перейдем очень скоро. Хотя настоятельно советую вам не принимать сложившуюся ситуацию слишком близко к сердцу. Вы и сами знаете, чем это может обернуться. Не так страшно преступление, как зыбь, которую оно вокруг себя создает. Ворвавшись в ваш дом, Жан-Батист Шандонне не нанес вам ни единого удара. А вот теперь он в силах причинить нешуточный урон. Собственно, уже причиняет. Пусть даже он сидит за семью замками, его удары вы будете ощущать на себе ежедневно и ежечасно. Он запустил страшную, гадкую махину, запрограммированную на то, чтобы сломать жизнь Кей Скарпетты. И это лишь начало.
Мне очень жаль. Впрочем, вы вкусили от жизни сполна, не вам удивляться ее превратностям.
Я молча выдерживаю ее пристальный взгляд. Во рту пересохло, даже сердце, похоже, отказывается держать ритм.