Хрен щербатый, знает же, что сам виноват, а выкобениваеться.
— Слышали, слышали о подвигах твоих, Великий Странник. О том как Прорву, ненавистную, одной рукой в прах превратил. Как города свои вотчинные в один день усмирил. И как мир от тучи бесчисленной чертей уберег. Все знаем, обо всем ведаем.
Никогда! Никогда не опровергайте то, что о вас говорят. Если слишком много хорошего, ничего. От хорошего не убудет. А ежели плохого, тоже не беда. Значит враги ваши стараются, словом, а не делом уничтожить хотят. Так о чем это я?
— Да?а! Бывали денечки кровавые да неспокойные, — я тяжело вздохнул, всем видом показывая, что смогу и не такие горы свернуть.
Так о чем это я?
— Да?а! Бывали денечки кровавые да неспокойные, — я тяжело вздохнул, всем видом показывая, что смогу и не такие горы свернуть. Пусть знают, — А что это вы, милые, на людишек охотитесь? Иль зверья в лесу маловато?
— Да нет. Живность имеется в достаточном количестве. Но нам по штату положено. Мы ж оборотни. Хошь не хошь, а раз в декаду человеченку подай. А то сразу ж и рождаемость падает, смертность повышается. Вот послушай, Страничек, какие у нас социологические опросы среди населения проводятся, и что люди говорят.
Вот уж чего мне не интересно, так это сведения о влиянии вареного человеческого мяса на уровень потенции оборотней.
— Ладно, батя, убедил, — я прослушал лекцию и мне даже понравилось. Особенно место, где рассказывалось об определении пола новорожденного по количеству съеденных обоими родителями мочек ушей, — Все это интересно. А, кстати, где дружки мои?
— Да не беспокойся ты. Ничего плохого с ними не случиться. Покормят, попоят, и спать уложат. Так у вас, у Странников говаривают.
С мудростью нельзя не согласиться.
— А куда путь то держите? — просто обожаю любознательных старичков. Ему то, оборотню, зачем знать? Но раз просит…
— Дело тут непростое. Известно нам, что где?то в дальних землях, а может быть и не в дальних, есть место, где храниться Сердце Тьмы?. Найти его нам надо.
— И уничтожить?
— И уничтожить.
Старик задумчиво покрутил бороду, поскреб лысину.
— Ты тут малехо посиди. Отдохни. Я скоро буду.
И исчез. Я не имею ввиду, что просто исчез. Ушел. Оборотни к особому колдовству не обучены.
Старик отсутствовал часа три. Я уж весь измаялся. Сидеть одному в хижине, где и прилечь то негде, да еще мучаться мыслями о друзьях — не всякому под силу. Но я, как настоящий Великий Странник, мужественно перенес и это испытания. Ровно через три часа дед вернулся в сопровождении еще более старых оборотней. То, что дедки именно таковыми являются становилось ясно, едва я заглянул в их глаза. Голодные до бескрайности.
Прибывшие молча и чинно расселись по кругу и давешний дед представил:
— Из соседних деревень старейшины. Матерые волки, Страничек. На их зубах не один человечишка смерть нашел.
Я только кивнул. Приятного мало, когда вокруг сидит столько матерых. Тем более в полную луну. Того и гляди за бочок схватят, хоть я и расположился почти у самой стенки.
Пока я здоровался, две обольстительно молодые (сейчас соображу) оборотнихи занесли в дом бокалы. Каждый из присутствующих, скромно потупясь, благодарил девушек?волчиц и брал с подноса свой сосуд. Когда очередь дошла до меня, то подносившая его девчонка озорно улыбнулась, обнажив белые ровные клыки и ущипнула меня за бок. Я только ойкнул. Старик сурово вскинул очи, и оборотнихи мгновенно испарились, оставив после себя запах раздавленных волчьих ягод. Стиль у них такой. От Шанеля.
— Дело такое, почтенные, — дед держал перед собой стопарь и его глаза так и буравили содержимое, — Перед тем, как сообщить Вам дело, за которым я вас собрал, отведаем вот это великолепное питье. Урожай. . дцатого года. Лучшие образцы.
Я скосил глаза на соседа. Я могу и ошибаться, но красная бурда в его бокале — кровь. Провалиться мне на месте. Меня аж передернуло.
— А ты родимый, не трясись. Мы тебе молочка от наших доинушек нацедили, парного.
И на том спасибо.
Все разом гикнули, и, марая седые бороды, опрокинули содержимое внутрь желудков. Я последовал их примеру. Молочко, конечно не коровье, но градусов в нем намного больше, нежели в пивке. Хорошая вещь.
А старик продолжал развивать тему. Так, мол и так, господа хорошие, то что Странник к нам заявился, вы все это знаете и видите.
Дело у него нужное, да срочное. Надо помочь товарищу.
Вот такие разговоры мне нравятся. Коротко и ясно.
Старейшины сидели долго. Я даже вздремнуть успел. Старички думали, освежали молодые воспоминания, перешли на личное, но только неусыпная бдительность старика не давала потеряться нужному руслу. Наконец, почти под самое утро гости засуетились, да быстренько разбежались, на последок заглотнув еще по одной из раритетных запасов местного племени. Мы остались наедине с дедом.
— Ну что? — спросил я.
— Да ничего, — сказал, словно отрезал дед.
Я вздохнул и пожалел просиженную даром задницу.
— Ну коли так, то пойдем мы, батя. Спасибо за хлеб, за соль.
Я уж было поднялся, как старик остановил меня рукой.
— Подожди, Страничек, — помолчал, выводя меня из себя, продолжил, — Зря ты в это дело ввязался. Непутевое оно. Да ты не ерепенься, послушай. Понравился ты мне. Тут лет триста назад дядька твой, тож Странник, заявился. Половину стаи порубил, а остальных на деревья подвесил. А за что, спрашивается. Ему, видишь ли, не понравилось, как мы на светило ночное воем. А ты… совсем другое дело. В маменьку пошел, значит. Не кричал, не грубил, жизней не лишал. За то огромное волчье спасибо. А насчет дела… Не справиться тебе. Даже с друзьями своими непутевыми. Девка то хоть умна, а второй, словно пташка небесная. Все нипочем. До фени то есть.