Директор запаковал большой из плотной бумаги конверт с видеокассетой, надписал: «Г. И. Беневоленскому, в личные руки» и заклеил скотчем. Внутри конверта было и письмецо, в котором директор излагал свою просьбу, а также предупреждал, что теперь за сохранность его директорской жизни отвечает сам Беневоленский, потому что пять копий лежат по разным адресам и готовы по первому сигналу лечь на стол Генеральному прокурору. Как-никак, статью в УК Российской Федерации о растлении малолетних пока никто не отменял. С копиями он, конечно, преувеличил. На самом деле была одна, она хранилась дома, и даже жена о ней не догадывалась.
В качестве выкупа директор просил немного — всего пятьдесят тысяч зеленых. Для такого, как Беневоленский, это все равно что чихнуть. Он так и писал: «Для Вас это — пустячок, а для меня — радость».
Спустя несколько минут после того, как конверт был вручен нарочному — собственному племяннику, которому директор доверял и не такие дела, — объявился и сам магнат. Он всегда звонил неожиданно, но пока директору везло — во время визитов комната для интимных встреч была как раз свободна.
Он всегда звонил неожиданно, но пока директору везло — во время визитов комната для интимных встреч была как раз свободна.
В этот раз директору пришлось долго ждать прихода знатного гостя у калитки под моросящим дождем. Видимо, у того что-то стряслось по дороге. Директор даже забеспокоился: уж не столкнулся ли племянник с магнатом и не вручил ли уже тот пакет. Это в его планы никак не входило. Но едва он собрался вернуться в корпус, как терпение было вознаграждено. Запропастившийся магнат появился и отрядил «на конфеты детям» две бумажки с портретами президентов: Франклина и Гранта. Исходя из будущей суммы — пустячок, а приятно.
А спустя недолгое время нагрянул другой гость, после которого в душе директора многое переменилось.
Второе пришествие троицы
Савва первым услышал, как кто-то осторожно открывает наружную дверь. Пунечка услышала второй. Она подняла голову и навострила белые пушистые ушки, удивляясь: кто бы это мог быть? Она знала, что это не свои: всех домашних она узнавала сразу. Потом она вспомнила цепкой кошачьей памятью, что эти уже были и что они плохие, но Савва понял это раньше, чем она.
Бандиты вернулись, как и следовало ожидать. На этот раз они пришли в отсутствие Ольги, за полчаса до ее предполагаемого появления. Значит, решили устроить засаду и взять ее на испуг. «Интересно, — подумал Савва, — что они помнят из своего прошлого посещения? Если все прошло правильно, то они не помнят ничего».
Он встал к стене на кухне и замер. Вскоре в коридоре послышалась возня и раздались приглушенные голоса:
— Тихо, ты! Надо, чтобы она сначала ничего не заметила. Коврик поправь. Это говорил главный.
— Он так и был, — недовольно буркнул «дебил».
— Я сказал: поправить! — повысил голос главный. Раздалось недовольное ворчание. «Дебил» поправлял коврик в прихожей.
— Проходим на кухню, — приказал главный. — Спокойно ждем. Сидеть тихо, не курить.
— А я в форточку, — сказал дебил. — Курить очень хочется.
— Я самого тебя в форточку. У них никто не курит, она сразу почувствует запах табака.
Они вошли на кухню. Савва стоял у дальней стены, и они не обратили на него внимания, как будто его и не было в помещении. Главный вынул из кармана пиджака документы, видимо, ту самую генеральную доверенность на квартиру и все Ольгино имущество, затем достал ручку и аккуратно положил все на стол.
— Думаешь, эта сука так тебе возьмет и все подпишет? — с усмешкой спросил «садист». — Помнишь, как она с нами разговаривала? Но я тут кое-что для нее припас.
И он вынул из сумки новенький паяльник.
— Гляди, шеф, чего это у них с раковиной? Жгли, что ли, чего?
— Еще квартиру спалят, — буркнул «дебил».
Если бы не серьезность момента, Савва бы, наверное, рассмеялся, уж очень комично выглядела эта троица. Они решительно ничего не помнили о своем прошлом посещении этой квартиры и осматривались так, как будто были тут впервые. Интересно, правда, как им удалось объяснить своим заказчикам, что прошлое задание не было выполнено?
«Дебил» тем временем подошел к окну и выглянул во двор.
— Слышь, а вдруг опять утечка газа на лестнице?
— Я бы учуял, — отозвался «садист». — Я и в прошлый раз почуял запах, еще когда мы к дому подходили, только говорить не хотел, думал — ерунда.
— Ну-ну, — с иронией взглянул на него шеф.
— Ну-ну, — с иронией взглянул на него шеф. — А чего же не сказал?
— А чего говорить-то?
— Значит, сейчас ничего не почуял?
— Все вроде — норма, — затряс головой «садист».
— А по-моему, это было колдовство, — заявил «дебил». — Она нас сверху засекла и загипнотизировала. Ведьма она, вот что. Как входили, помню, а дальше будто меня по голове ударили.
— Пыльным мешком тебя ударили.
Шеф только взглянул на подручных, не говоря ни слова.
Савва видел, что ему было очень не по себе, а попросту говоря, он боялся. Причем не ножа, не пули, не ментов, а чего-то непонятного, иррационального, и от этого ему было в сто крат страшнее. Он не мог объяснить, почему сорвалось прошлое задание.