перемещением токами высокой частоты». Автор Никколо Тесла. Очень
интересно! Я взял книгу в руки. Сплошная бредятина — одни, вернее, почти
одни, математические знаки.
Я посмотрел остальные книги. Вряд ли здесь можно было найти то, что
нам нужно.
«Дракон» вернулся, успев переодеться и нанести слой косметики на
лицо. Она подобострастно посмотрела на Оливию, которая довольно холодно ей
улыбнулась. Я подмигнул своей спутнице и обратился к смотрительнице:
— Ее милость хотела бы осмотреть лабораторию великого ученого. Она
хотела бы видеть то место, где Максони совершал свои открытия.
Служащая, стараясь держаться поближе к «графине», провела нас через
сад к дверям лаборатории.
— Мастерские еще не полностью отреставрированы, — предупредила она,
открывая замок.
Зажегся свет, и мы различили какие-то запыленные, бесформенные
предметы, закрытые брезентом, немытые окна и пыль. Всюду пыль.
— Он здесь работал?
— Конечно, в те времена лаборатория была не так захламлена. Но,
видите ли, ваша милость, нам решительно не хватает средств и мы не можем
составить описание всех предметов, которые были у него в лаборатории,
избавиться от хлама и восстановить лабораторию в прежнем виде.
Почти не слушая ее, я незаметно осмотрелся. Где-то здесь может
быть… что-то, что нам так нужно. Я не знал, что я ищу, это мог быть
журнал наблюдений, рабочая модель или что-нибудь еще.
Я приподнял край брезента, покрывавшего стол и увидел неуклюжие
тяжелые трансформаторы, примитивные электронные лампы, мотки проволоки.
Массивный объект в центре стола привлек мое внимание. Я попытался
придвинуть его поближе.
— Но, сеньор, я настаиваю, чтобы вы ничего не трогали, — обратилась
ко мне привратница. — Здесь все сохраняется в том виде, в каком оставил
комнату профессор в тот фатальный последний день.
— Извините, но для меня все это выглядит просто ненужной кучей
железа, — безразлично произнес я.
— Да, профессор Максони был несколько эксцентричным человеком. Он
хранил самые разные вещи, и всегда пытался приладить их друг к другу. У
него была мечта, он часто говорил об этом моему покойному отцу…
— Ваш отец работал с Максони?
— А вы не знали? Да, он был его ассистентом в течение долгих лет.
— А не оставил ли он дневников о совместной работе с профессором?
— Нет, мой отец не был склонен к писанию. Но вот сам профессор очень
тщательно вел дневник. После него осталось пять объемистых томов. Это
просто трагедия, что у нас нет средств их опубликовать.
— Средства могут появиться, мадам, — многозначительно произнес я.
—
Графиня как раз очень интересуется изданием таких воспоминаний.
— О, ваша милость, — простонала смотрительница.
— Так что пока принесите эти тома сюда, чтобы графиня смогла
взглянуть на них.
— Они в сейфе, сеньор, но у меня есть ключ или был… еще в прошлом
году.
— Найдите его, милейшая, — потребовал я. — Ее милость и я терпеливо
подождем здесь, в комнате, где великий Максони так плодотворно работал.
— Но, может быть, лучше вернуться в зал? Ведь здесь так пыльно.
— Нет, нет. Мы подождем вас здесь.
Смотрительница кивнула головой и бросилась из лаборатории.
Оливия вопросительно посмотрела на меня в ожидании перевода (ведь
итальянского языка она не понимала).
— Я отправил ее за дневниками Максони, — произнес я.
— Брайан, что это?
Я подошел к столу и снял брезент. Тяжелое устройство занимало
центральное место среди других предметов.
— Это, — сказал я, не скрывая триумфа, — та самая катушка, которая
является сердцем привода МК. Имея ее и дневники старика, я уж постараюсь
построить шаттл.
10
Мастерская, которую я снял, была помещением двадцать на двадцать
футов, которое в прошлом занимал какой-то механик. В углах все еще лежали
ржавые детали парового двигателя, болты и гайки, металлическая стружка.
Старик, сдавший мне это помещение, с ворчанием выгреб кое-что и установил
обитый металлом стол. Это, плюс катушка генератора МК, которую я с помощью
довольно немалой суммы сумел одолжить у мадам-смотрительницы, плюс
дневники — это все и составляло мое лабораторное оборудование. Не так уж
много, но кое-что для начала.
Оливия сняла для нас комнаты неподалеку, более дешевые и удобные, чем
в гостинице. В ее комнате была маленькая плита, топившаяся углем: мы
решили в целях экономии питаться дома.
Я начал свою программу исследований, прочитав все пять томов
дневников профессора, большая часть которых была посвящена критическим
замечаниям по поводу тогдашней политической ситуации — столица Италии
переместилась из Флоренции в Рим и из-за этого мгновенно подскочили цены.
Здесь было также множество заметок о магнетизме, электричестве,
математических расчетов. Почти весь второй том был занят бюджетными
расчетами, вызвавшими у меня горячее сочувствие.
Только в последнем томе я начал находить интересные места — первые
намеки на «большой секрет». Максони экспериментировал с обмотками,
пропуская сквозь них токи различной частоты и силы, силясь
систематизировать и понять результаты. Если бы он лучше знал современную