отвечал. Оливия была умной и образованной женщиной. Она была в восторге от
той картины мира без Бонапарта, которую я ей нарисовал.
Когда я закончил, утро уже превратилось в день. Оливия предложила мне
пообедать, и я согласился. Пока она готовила, я сидел у окна и разглядывал
этот любопытный анахроничный пейзаж из полей, дорог и фермерских домиков.
Царила атмосфера умиротворенности и изобилия, которая превращала мои
отдаленные воспоминания об угрозе Империуму в (как говорила Оливия)
полузабытую, давно прочитанную историю — подобно книге, лежащей на столе.
Я взял ее в руки и посмотрел на заглавие:
«КОЛДУНЬЯ ИЗ ОЗА»
Автор — Лилиана Ф.Баум
«Забавно», — подумал я.
Оливия, посмотрев на книгу, которую я держал в руках, улыбнулась
почти застенчиво:
— Странное чтиво для колдуньи, не так ли? — спросила она.
— Но мои сны и мечты часто похожи на этот вымысел. Как я вам уже
говорила, этот мир кажется мне таким маленьким, мне его недостаточно…
— Я не об этом, Оливия! Мы с вами довольно четко установили дату
Общей Истории — это произошло в начале девятнадцатого века, верно? Баум не
было тогда еще на свете.
Она — или, может быть, он, отметил я про себя, —
родилась только… в 1855 году. По крайней мере, человек с таким именем
родился в моем мире именно в этом году. И вот, здесь тоже есть такой
человек.
Я раскрыл толстую книгу в красном кожаном переплете и посмотрел на
выходные данные «Жилли и Катон. Нью-Йорк и Париж, 1896 год».
— В вашем мире известна эта книга, Брайан? — спросила Оливия.
— В моем мире писатель по имени Франк Баум написал книгу «Волшебник
страны Оз» — пояснил я. — Однако я слышал, что у него были замыслы
написать продолжение этой книги и как раз под таким названием.
Я с удовольствием разглядывал обложку с изображенной на ней фигуркой,
похожей на Белоснежку.
— В детстве это была моя любимая книга, — сказала Оливия. — И как
чудесно было бы прочесть вашего «Волшебника из страны Оз».
— Да. Это единственное, что он написал в нашем мире, — сказал я. — Он
умер в 1896 году.
1896! Туман, окутывающий мой мозг в течение долгих дней после моего
пробуждения, стал быстро рассеиваться. Рассеиваться ветром неожиданного
понимания. Дзок и его приятели переместили меня в линию мира, очень
близкой моей собственной!
Они были очень гуманны, но не так умны, как им хотелось бы. Они были
не столь добросовестны в своих исследованиях, как следовало бы быть.
Я вспомнил фотодиаграмму, которую мне показали на Совете, и
светящуюся точку мира, неизвестную картографам Сети Империума, точку,
означавшую четвертый неоткрытый мир, лежащий в пределах Зоны Опустошения.
Тогда я решил, что это ошибка, как и то, что на этой фотодиаграмме
отсутствовала линия 0-0. Но, значит, ошибки не было! Линия В-Т
существовала — мир, дата Общей Истории которого лежала в начале
девятнадцатого века! А если есть один человек, известный в двух наших
мирах, то почему бы не быть и другому? Или двум другим, Максони и Копини,
изобретателям привода МК?!
— О чем вы задумались? — голос Оливии вернул меня с небес на землю.
— Так, ничего. — Я положил книгу на стол. — Думаю, прошло после Общей
даты больше пятидесяти лет, все же изменения небольшие, и некоторые люди
могли бы недавно родиться.
— Брайан, — начала Оливия, — я не стану просить вас довериться мне,
но позвольте помочь вам.
— Помочь мне в чем? — я попытался спросить невозмутимо, но
почувствовал, что мне это удается весьма плохо.
— Я чувствую, что у вас возник какой-то план. Но в одиночку вы можете
с ним не справиться. Очень многое для вас здесь непонятно. Очень много
ловушек поджидает на каждом шагу. Позвольте помочь вам.
— А почему вы должны мне помогать?
Она мгновение помолчала, глядя на меня темными глазами.
— Всю жизнь я ищу ключ к какому-то древнему миру, порогу грез. И я
чувствую, что вы, Брайан, как-то связаны с ним. Даже если мне нельзя будет
попасть туда, мне будет приятно осознавать, что я помогла кому-то
добраться до недостижимого.
— Все эти миры точно такие же, Оливия. Одни лучше, другие — хуже.
Везде есть люди, дома и земли, законы и естественная человеческая природа.
Нельзя достичь мира грез, просто собрав вещи и переехав, его надо строить
там, где ты живешь!
— И все же, я ненавижу невежество, коррупцию, социальный и моральный
упадок, ложь и обман тех, кому верят миллионы.
— Это, конечно, очень плохо, но до тех пор, пока мы живем в обществе,
соответствующем человеческому разуму, это всегда будет существовать. Но
дайте срок, Оливия, мы ведь экспериментируем с культурой только несколько
тысяч лет. Еще несколько тысячелетий — и будет совсем другое дело.
Поверьте мне!
Она рассмеялась.
— Вы говорите так, словно вечность — это лишь мгновение!
— По сравнению со временем, которое потребовалось, чтобы люди
превратились из амеб в обезьяны это и есть мгновение. Но зачем
отказываться от многих грез — это та сила, которая движет нас вперед,
какова бы ни была наша конечная цель.
— Тогда позвольте мне превратить эту мечту в реальность. Позвольте