Она говорила, взволнованная перспективой:
— Вы говорили о самолете! Так постройте его! Как прекрасно лететь по
небу, словно птица! Ваше прибытие сюда может означать начало нового Века
Славы нашей империи!
— Нет, — я покачал головой. — Все, что вы хотели бы иметь здесь — это
увлекательно. Ну а что будет с моим миром? Хегруны, возможно, уже начали
боевые действия и, может быть, моя жена в это время носит цепи вместо
жемчуга! — Я встал, подошел к окну и выглянул наружу. — А в это время я
гнию в этом убогом мире!
— Брайан, — тихо произнесла женщина за моей спиной, — вы чувствуете
тревогу. И не из-за угрозы вашим любимым друзьям, вас больше беспокоит то,
что вы остались в стороне.
Я повернулся к ней.
— Неужели вы не хотите понять, Оливия, что мои друзья, моя жена, все,
что мне дорого, сейчас может находиться в руках обезьянолюдей.
— Тот, кто поработал над вашим мозгом, Брайан, стремился стереть все
это из вашей памяти, — усмехнулась Оливия.
— Правда, мое искусство смогло
снять заклятие. Но нет ничего удивительного в том, что это кажется теперь
вам старыми воспоминаниями, воспоминаниями тысячелетней давности. Да, я
сама дала вам команду, чтобы боль ослабла.
— Будь проклята эта боль утраты! — вскричал я. — Если бы я не был
таким дураком, не доверился бы Дзоку!
— Бедный Брайан. Вы еще не знаете, что именно он поработал над вами,
когда вы спали, и что именно он внушил вам желание отправиться с ним в
Ксонджил. Но, тем не менее, он сделал для вас все, что мог, по крайней
мере, так говорят ваши воспоминания.
— Я мог бы украсть у них шаттл, — сказал я. — Я был бы дома и помогал
бы отбить атаку этих негодяев!
— Но ведь старейшины из Ксонджила сказали вам, что ваш мир 0-0 больше
не существует!
— Они сошли с ума! — я зашагал по комнате. — Слишком многого я не
понимаю, Оливия! Я похож на человека, блуждающего во тьме и натыкающегося
на предметы, неузнаваемые во мраке. А теперь…
Я поднял руки и вновь бессильно опустил их.
— У вас еще впереди вся жизнь, Брайан. Вы найдете себе место и здесь.
Смиритесь, ничего уже нельзя изменить.
Я пожал плечами и снова сел.
— Оливия, я не стал задавать Ганвор и другим вопросы. Я не хотел
возбуждать их любопытство. Сведения, которыми меня снабдил Дзок и его
парни, не слишком обширны. Наверное, они полагали, что я отправлюсь в
библиотеку и там найду ответы на свои вопросы. Но сейчас я просил бы вас
рассказать мне хоть немного об этом мире. Для начала просветите меня в
отношении вашей истории.
Она весело засмеялась.
— Как это замечательно, Брайан, рассказывать о старом и прозаическом
мире, как будто это вымысел мечтателя, а не надоевшая реальность.
Мне удалось кисло улыбнуться:
— Действительность всегда несколько скучновата для того, кто в ней
живет.
— С чего же начать? С Древнего Рима? Со Средневековья?
— Первое, что я хотел бы сделать, это установить дату Общей Истории,
то есть момент, когда истории наших континентов стали различаться. Вы
упомянули слово «империя». Что это за империя? Когда она была основана?
— Ну, как же! Я имею в виду, конечно же, Французскую Империю! —
Оливия растерянно заморгала, покачав головой. — А впрочем, никаких
«конечно», — сказала она. — Французская Империя была основана императором
Наполеоном в 1799 году.
— Понятно, — протянул я. — У нас тоже был свой император Наполеон. Но
его империя просуществовала недолго. Его сместили и выслали на Эльбу в
1814 году…
— Да! — воскликнула Оливия. — Но он сбежал оттуда, вернулся во
Францию и привел свою армию к славной победе!
Я покачал головой.
— Он был на свободе всего около ста дней, пока британцы не разбили
его при Ватерлоо.
— Он был на свободе всего около ста дней, пока британцы не разбили
его при Ватерлоо. Он был снова выслан, на этот раз на остров Святой Елены
и несколько лет спустя там же умер.
Оливия уставилась на меня.
— Как странно… Как неправильно и как странно. Император Наполеон
правил в Париже еще двадцать три года после своей великой победы под
Брюсселем и умер в 1837 году в Ницце. На престоле его сменил сын, Луи…
— Герцог Рейхштадский?
— Нет. Герцог умер в юности. А Луи был шестнадцатилетним юношей,
сыном Императора и принцессы Дании.
— И его Империя все еще существует? — удивился я.
— После свержения английского тирана Георга было разрешено включить
британские острова в состав Империи. После объявления Европы свет
просвещения был послан в Африку и Азию. Сейчас эти континенты являются
полуавтономными провинциями, управляемыми из Парижа, но имеющими свои
собственные палаты депутатов, которые уполномочены решать их внутренние
дела. Что касается Новой Франции — или, иначе, Луизианы — эти разговоры о
восстании скоро утихнут. Королевская комиссия послана, чтобы разобраться в
жалобах местных жителей на вице-короля.
— Ну, что ж, полагаю, что дату Общей Истории мы определили достаточно
точно, — сказал я. — Это 1837 год. И похоже, что с той поры в вашем мире
не наблюдается особого научно-технического прогресса.
Эти слова повлекли за собой массу вопросов, на которые я долго