Не знаю, справлюсь ли я с тем, чтобы теперь вернуться на Канары. Это может оказаться слиш-ком больно. Но они по пути в Конго.
Я все пишу, пишу, пишу, а за окном Лондон. Я слышу шум машин, голоса, уличный гул. Я мог-ла бы сходить в музей, прошвырнуться по магази-нам, оторваться в классном клубе. А я только и знаю, что бегаю и пишу.
И довольно очевидно, что все это — письмо мне самой.
Не знаю, но я, похоже, очень хочу получить это письмо. Меня бесит, что я не знаю. Лучше бы я вместо этого вязала длинный шарф. Он бы во всяком случае меня грел. А все эти бесконечные страницы, к чему они мне? Если их поджечь, они будут давать тепло всего несколько минут. А по-том снова станет так же холодно. Так же чертов-ски холодно.
26 апреля
С понедельника лечу. Встала в очередь в Хитроу с твердым намерением купить билет в Лас-Пальмас, а купила в Рейкьявик. Поддалась вне-запному порыву. Вернее сказать, струсила, вижу я теперь. Я боюсь, что путешествие на Канары ока-жется слишком уж не по силам, очень уж там много будет мамы, папы и Тома. Поэтому я мало-душно уговорила сама себя, что нельзя умереть, не искупавшись в горячих источниках Исландии. И ловко задурила себе мозги рассуждениями, что это хороший шанс еще раз все серьезно обдумать. Но когда мы приземлились, там было так туман-но и уныло, что я даже не вышла из аэропорта, мне сразу стало очевидно, что подавляющее боль-шинство людей все же умирают, не искупавшись в горячих источниках, более того, многие не успе-вают узнать о существовании самой Исландии, так что я полетела дальше в Торонто, где про-сидела ночь на неудобном стуле, жуя шоколад и опустошая бутылку вина, которую я успела ку-пить в такс-фри перед закрытием. Когда рассве-ло и я сумела признаться себе, что не усну, то пошла искать интернет-терминал, где можно рас-плачиваться карточкой, зашла на «Google Earth», увеличила изображение Плайя-дель-Инглес и по-пробовала представить себе все, что я там помню: отели, улицы, пляж и горы вокруг, мы несколько раз совершали туда вылазки в выходные, и мест-ные жители, мимо которых мы проходили, взи-рали на нас в большом изумлении, им казалось странным, что целая семья бродит по горам, они думали, мы что-нибудь потеряли, а папа с мамой смеялись над их удивлением, для них было есте-ственно привести с собой свои норвежские при-вычки, если на Канарах нельзя ходить на лыжах, будем просто ходить по горам.
Постепенно мои упершиеся в карту на экране прокатного компьютера глаза стали слипаться от усталости и вина, изображение расплылось, я то и дело терла глаза, и вдруг стала замечать, что Плайя-дель-Инглес на самом-то деле треугольник, острым концом указывающий вниз, на юго-восток, как раз в том месте, где «Риу палас отель» выхо-дит к песчаным дюнам. В нем мы как раз всегда и жили. И больше всего меня очаровало, что два крыла отеля образуют вход в треугольник, в ре-зультате чего центральная часть Плайя-дель-Ин-глес более всего походит на женские гениталии, с родовым каналом, кольцами кровеносных сосудов и всем хозяйством. Плайя-дель-Инглес, оказывает-ся, имеет форму вагины, очень ясно очерченную, словно бы тамошняя коммуна сделала это наме-ренно, должно быть, они планировали это годами и подключили нанятых архитекторов и дизайне-ров, настолько правдоподобная форма не может возникнуть сама по себе, за этим конечно же сто-ит огромная работа, а девственную плеву образует отель, в котором несколько раз подолгу жили мы с мамой, папой и Томом, а родовой канал идет по той улице, по которой мы все время ходили, но названия которой я не помню, а потом высоко на-верху она сворачивает направо, в сплетение сосу-дов, нервов, тканей. Меня захватило совершенное открытие, оно казалось логичным и очевидным, причудливым и изысканным, я громко смеялась, а пассажиры ранних рейсов сердито косились на ме-ня. У меня в голове происходит что-то замечатель-ное, стоит мне выпить вина. Противостоять этому я не могу. Стоит мне сделать глоток вина, и даль-ше все катится само по себе. Мне не нужно делать больше ничего, только ждать. Но мне нравится ре-зультат, к которому все катящееся приходит. Судя по всему, я из тех, кто в подпитии не впадает в тоску и агрессию, они, напротив, делаются радост-ными и не принимают ничего близко к сердцу. Вот что приятно. Кстати, а чем не выход для меня — стать алкоголиком? Своего рода промежуточное решение. Не настолько трагично, как смерть. Но лучше, чем ничего.
27 апреля
Сейчас ночь, я прячусь в седьмом накопителе аэропорта Шарль де Голль под Парижем. Я летела в Мадрид с пересадкой здесь, опять выпила винца, и когда остальные пассажиры уже сидели в само-лете, а меня второй раз объявили по радио, на ме-ня вдруг напала паника, почему-то мне стало жут-ко, что я войду в самолет последней. В накопителе никого не было, и мне вдруг ударило в голову, что надо спрятаться. Короче, я никем не замеченная забралась на бетонную платформу, это часть несу-щей опоры той причудливой архитектурной кон-струкции, которой является этот аэропорт. Ну вот, и теперь я сижу на бетонной площадке, в кото-рую упираются бетонные же арки. Никому меня отсюда не видно. И почему бы не скоротать тут ночь. Просто чтобы за мной числился такой под-виг. Я видела, как бегал персонал, как они пару раз выскочили на улицу, чтобы убедиться, что ме-ня нигде нет, но в конце концов самолет улетел, у меня ведь нет багажа, который надо было бы выгружать, мне показалось, они обрадовались, вы-яснив это., Приятно доставлять людям радость. Выждав, я подползла к краю платформы, прямо подо мной разговаривал по телефону датчанин. Он сказал, что держит в руках пустой бланк и что ему нужны некоторые цифры. Он слушал и записы-вал. Он сказал «семнадцать, хорошо, сто, отлич-но, тридцать два» и еще цифр десять-пятнадцать. Заполнил весь бланк и пошел в самолет. Меня поразило, как просто устроена его жизнь. Можно подумать, все у него будет тип-топ, важно только правильно записать циферки. Завидно смотреть, как легко он избавляется от забот. Если бы ко-лонка цифр могла решить и мои проблемы! За-писала их в столбик и пошла по жизни дальше, будто пава. А я? Валяюсь на бетоне и все о чем- то грежу. Я наловчилась писать, и делаю это уже почти не думая. Папа бы меня не узнал. Такое чувство, что за меня думает рука.
Завидно смотреть, как легко он избавляется от забот. Если бы ко-лонка цифр могла решить и мои проблемы! За-писала их в столбик и пошла по жизни дальше, будто пава. А я? Валяюсь на бетоне и все о чем- то грежу. Я наловчилась писать, и делаю это уже почти не думая. Папа бы меня не узнал. Такое чувство, что за меня думает рука. Точнее сказать, ручка. А я только ее держу.
Похоже, на сегодня все самолеты улетели. Скоро рискну спуститься вниз и пописать в цветничок.