13 марта
Сегодня ездила с Хьюн-Су на тренировку. Сна-чала пробежка и растяжка, потом лед, обед и раз-бор видеозаписи забега на пятьсот метров в Тури-не. И Хьюн-Су, и тренер очень разочарованы, что он не взял и этого золота, они рассчитывали на четыре медали, но канадец обошел его, и они никак не могут взять в толк, как ему это удалось, они говорили по-корейски, так что я ничего не понимала, но кивнула, когда Хьюн-Су сказал мне «wokking Canada», потому что решила, что он предлага-ет заказать еды из ближайшей лавочки под назва-нием «Wok King Canada», я была жутко голодная, но оказалось, что он хотел сказать «fucking Cana-dian», пришлось научить его правильно произно-сить fucking. Тут годится и фак, и факк, и даже фэк, это дело вкуса, но все они не имеют отноше-ния к приготовлению пищи в сковородке систе-мы вок.
15 марта
Была на банкете в Корейском конькобежном союзе. Они устроили праздник в честь самих себя и победы в Турине. Познакомилась с товарищами Хьюн-Су по команде, тренерами и президентом союза. Я оказалась гвоздем программы. Моя белокожесть и белокурость для них страшная экзоти-ка, Хьюн-Су мной хвастает, заметила я, видимо, я существенно добавляю ему очков, а он мне, но должна сказать, что положение в обществе не за-нимает меня сейчас, наоборот, кажется мне глу-постью, и, если уж говорить начистоту, я вдруг поняла, что у наших отношений нет будущего. Что мне Ан Хьюн-Су? А что я ему? Мы и пого-ворить-то особо не можем. И он не в состоянии постичь, кто я такая и что я не собираюсь зажи-ваться на этом свете. У него просто нет ни жиз-ненного, ни культурного опыта для понимания этого.
Что мне Ан Хьюн-Су? А что я ему? Мы и пого-ворить-то особо не можем. И он не в состоянии постичь, кто я такая и что я не собираюсь зажи-ваться на этом свете. У него просто нет ни жиз-ненного, ни культурного опыта для понимания этого. Я и сама не знаю, что мною движет. Но понимаю, что сутками сидеть и ждать его, пока он тренируется или уезжает на соревнования, — это не для меня. Еще когда я лежала в больнице и первый раз увидела его, у меня все внутри заще-котало, так мне захотелось переспать с ним, но вот я сделала это, фактически — сделала несколь-ко раз, так что цель достигнута. Но теперь я боль-ше не чувствую желания. Ан Хьюн-Су очень мил, но я в данный момент ни в каких отношениях не заинтересована. Да уж, получается, что я его, говоря грубо, использовала, конечно не нарочно и непреднамеренно, я этого не планировала, но в итоге мы все равно имеем вот что: в течение четырех дней я сексуально использовала лучшего конькобежца мира.
Такой пункт очень украсит CV.
16 марта
Я полетела дальше. Прежде чем отправиться в аэропорт, я зашла к Хьюн-Су и сказала, что долж-на уехать, что проблема исключительно во мне, а не в нем, ну и все в таком духе, что обычно гово-рят в подобных случаях, он мало что понял, у него не хватает английского, но главное все же ухва-тил: поскольку я уезжаю, то вряд ли смогу быть его постоянной девушкой и возможности физи-ческой близости тоже сократятся, но мы можем созваниваться и обмениваться эсэмэсками, сказа-ла я, на что он передернул плечами, это его мало трогает, оно и понятно, я бы тоже предпочла че-ловека из плоти и крови, а не эсэмески на непо-нятном языке. Но в целом он принял все как на-стоящий мужчина. Безусловно, он может выбрать себе любую, какую пожелает, но по-моему, он по-пытался мне сказать, что это будет не то же самое, я очень специальная, «шпыц», сказал он. Потом поблагодарил меня за то, что я прилетела так из-далека, и пожелал мне удачи во всем. Я тоже по-желала ему удачи, новых рекордов и всего-всего. Ты и дальше обходи их на последнем повороте, сказала я, просто ломи вперед и делай всех, это круто, это страшно возбуждает. Если я увижу этот твой маневр на чемпионате мира, например, и ме-ня разберет как прежде, то, возможно, я прилечу навестить тебя. Я оставила его тепленьким. Ду-маю, он будет тренироваться как бешеный.
17 марта
Внизу Атлантический океан набегает на Канаду. Я тем временем успела побывать во Франкфурте и Хитроу. Меняла самолет. Теперь вот лечу в Нью-Йорк. От Франкфурта до Хитроу общалась с Бенгтом, шведом лет тридцати, парень явно боится ле-тать, всю дорогу просидел, вцепившись в подлокот-ники, аж костяшки побелели, к еде не притронулся. Я старалась его утешить, но безуспешно. Он сказал, что и сам отлично знает, что летать безопасно. Ока-зывается, согласно статистике, чтобы в семье кто-то погиб в авиакатастрофе, двадцать девять ее поко-лений должны летать ежедневно, но, сказал Бенгт, ему эти знания не помогают, потому что самолеты падают со дня своего создания. И тех, кто погиб, мало утешает факт, что вероятность была ничтож-но мала. Кому нужна эта статистика? Она вооб-ще не помогает ни жертвам несчастных случаев, ни тем, кто хотел бы ими стать, правда, некоторых из тех, кто мечтает избежать несчастного случая, она успокаивает.
Бенгт признался, что ужасно жалеет, что вы-брал такую работу, где надо все время летать. И чем дальше, тем только хуже, хоть волком вой, а вовсе не легче, как некоторые могли бы поду-мать. Вот бедняга.