Помолившись, я сидела по часу в каждой из первых пяти комнат, а у протестантов даже два часа, потому что подумала, что раз протестан-тизм — та вера, с которой я росла, тут шанс по-лучить ответ должен быть выше. Но нет. Ничего. Ну и ладно. Не уверена, что я обращалась к пяти разным богам, а не к одному и тому же, если смот-реть в корень, во всяком случае, ни один из них не удостоил меня ответом. Возможно, бог предпо-читает не обращаться к человеку напрямую, не любит проявлять себя явно, а всегда скрывается за тем, что может быть истолковано по-разному. Нельзя рассчитывать на помощь, если не веришь, но трудно начать верить, пока не почувствуешь помощи.
В комнате гуманистов-атеистов я тоже не по-лучила никакого ответа, но по крайней мере по-сидела, кушая шоколад и расслабляясь, пока уми-ротворяющее воздействие ковровых панно на сте-нах и мягкого освещения не превратилось в свою противоположность и не начало раздражать до зу-да, я себя чувствовала будто в школьном кори-доре, где за закрытой дверью решается, готова я учиться в вальдорфской школе или нет.
Когда консультант по вопросам морали при-шла на службу, я уже пару часов дремала под дверью ее кабинета. Ей под тридцать, и если я верно поняла, она изучает -мораль и этику в уни-верситете Брюсселя. Она сразу стала суетиться, и я догадалась, что она не привыкла, что кто-то ждет ее прихода. Она отперла свой аквариум, се-ла за стол, поправила прическу, а потом кивнула мне — можно заходить. Я села на стул перед ее столом и спросила, может ли она дать мне совет, моральный, этический или другой, мне все равно, важно, чтобы я могла им воспользоваться. Она спросила, какая у меня проблема, и я рассказа-ла, что мама, папа и Том погибли в Африке, ну и так далее. Я ужасно сглупила и сказала, что они столкнулись с Африкой, английский у меня не блестящий, и я сама услышала, как по-дурацки выразилась: столкнулись с Африкой, хотя некото-рым образом именно это с ними и произошло, но все равно, так не говорят, и я засмеялась над со-бой, чем, видно, ранила морального консультанта, она села на стуле по-другому, я вела себя не по правилам и она, видно, решила, что я ее разыгрываю. Но потом она все-таки поняла, что я не шу-чу, что мне на самом деле плохо и требуется по-мощь. Тут она совсем разнервничалась и сказала, что серьезными вопросами не занимается, потому что ее компетенции достаточно только для мел-ких типично аэропортных моральных проблем. Каких например? — спросила я, и она ответила, что чаще всего к ней обращаются мужчины, у ко-торых в поездке случился романчик, и теперь они летят домой и раскаиваются и хотят знать, сразу ли жена обо всем догадается и надо ли им при-знаться ей. И если признаваться, то сразу или по-годя, или вообще молчать. Но на самом деле даже такие проблемы превосходят уровень ее компе-тенции, потому что она, что уж тут финтить, пе-респала с парой-тройкой своих клиентов здесь же, в морально-консультативной комнате, потому что только она во всем коридоре запирается изнутри.
Она вообще мало годится для этой работы, ска-зала она, но ее начальники пока этого не поняли, а сама она не лезет на рожон, потому что долж-ность морального консультанта в аэропорту — интересная и хорошо оплачиваемая работа, кото-рую легко совмещать с учебой. Тогда я спроси-ла, как она обходится с такими, как я, а она отве-тила, что люди с серьезными проблемами к ней почти никогда не обращаются, но если это случа-ется, она советует им немедленно по приезде до-мой связаться с психологом, и еще включает для них музыку, у нее есть в шкафу магнитофон. Или они молча слушают музыку, или она говорит, что иногда помогает просто послушать вместе с кем- нибудь хорошую музыку, закрыть глаза и рассла-биться.
Я попросила ее поставить такую музыку для меня, она поднялась, подошла к шкафу и сказа-ла, что я буду слушать «Где-то над радугой» в ис-полнении гавайца по имени Израэль, он играл на укелеле, весил триста килограммов и умер лет де-сять назад от сильной одышки, вызванной избы-точным весом. После чего консультант нажала на «Пуск» и села.
Зазвучавшая затем песня довела меня до слез, такая она была красивая. Под бесхитростный аккомпанемент укелеле поет мягкий и сильный голос, полный любви и смерти, полный боли и надежды, но и то и другое сдержанно, без на-вязчивости. Удивительно осознавать, что у других тоже есть проблемы, что они чужие в этом мире или чужды себе. Естественно, я разрыдалась. И не могла остановиться. Так что моральный консуль-тант забрала меня к себе домой. Ее зовут Ма-рийке.
27 февраля
Прожила у Марийке несколько дней. Лежала на диване, грустила и смотрела Олимпиаду, пока Марийке была на работе в аэропорту и давала мо-ральные советы. Мой любимый вид спорта безус-ловно шорт-трек, и я лишний раз убедилась, что Ан Хьюн-Су лучше всех. Как он два дня назад выиграл финал командной эстафеты, это просто невероятно. Я обрыдалась. Я сейчас плачу по лю-бому поводу, это правда, но все равно. Пять стран бежали пятьдесят кругов по небольшому стадио-ну, всего пять километров, вступающего в гон-ку товарища по команде все пихали в попу, чтобы придать ему начальное ускорение. В финале бежа-ли Италия, Китай, США, Корея и Канада. На про-шлой Олимпиаде шорт-трек выиграла Канада, так что на финалистов давил авторитет канадцев. Поч-ти сразу после старта Канада вырвалась вперед, обогнав США, третьим номером шла Корея. Ита-лия с Китаем тащились сзади. Потом Канада чуть отстала, и Корея оказалась второй. Так длилось довольно долго, но вот Корея вырвалась вперед, а канадцы взбодрились и давай догонять, буквально наступая на коньки, Корея долго не уступала, пока на каком-то повороте канадцы как-то очень ловко не обогнали всех. Меньше чем за десять кругов корейцы снова стали первыми, но Канада вернула себе первенство и вот остается три круга. Я села на диване, я вопила. Два круга, похоже, что Канада не отступится. Темп бешеный. И тут словно бы что-то взрывается в Ан Хьюн-Су. Он еще ускоря-ется и несколькими молниеносными движениями обходит канадца по правой дорожке. На самом де-ле такой маневр невозможен, но он сумел, он про-вел его с такой силой и элегантностью, что у меня сейчас, когда я пишу, мурашки по спине и слезы из глаз. И самое чудесное, что корейцы позволили канадцам так долго идти впереди. Сохраняли пол-ное спокойствие. Даже когда Канада обошла их два последних раза, они не впали в панику, мож-но было даже подумать, они нарочно позволили канадцам обогнать себя, потому что знали, что Ан Хьюн-Су все поставит на свои места за послед-ние два круга. Ума не приложу, зачем я все это сейчас пишу. Чушь какая-то. Я ведь равнодушна к спорту.