— Мне здесь невыносимо, — тихо ответил джет, отчетливо и мерно, как шум дождя. — Нам всем. Джет может жить только в Джетевене.
Иллари не оскорбился слову «невыносимо». Он молчал и ждал.
— Невыносимо, — повторил джет. — А как бы вам, господин, понравилось жить в больнице? Когда все кругом глухие, немые, слепые, безрукие, безногие? И к тому же безумные.
И вновь Иллари не оскорбился. Снова джета наполняло отчаянье — такое огромное и безысходное, что один человек просто не может его вынести. Да и если вспомнить о невероятной умелости джета… не один же он такой у себя в Джетевене! Похоже, кое-какой смысл в его словах есть.
— Все до одного? — тихо спросил Иллари.
— В основном, — ответил джет твердо.
— А вот я, например? — настаивал Иллари.
— Вы всего лишь полоумный, господин. Глуховатый, подслеповатый, хромой, косорукий и полоумный.
— Наглец! — расхохотался Иллари.
— Бывает хуже, господин, — возразил джет. — С вами хотя бы можно говорить. С другими и того нельзя. Я же с самого начала сказал: мне не всякий господин годится.
— Премного польщен, — поблагодарил Иллари и, к своему немалому удивлению, сел. — Вот уж что верно, то верно. Любой другой тебя бы за такие слова прибил к воротам за пятки вверх ногами. А я тебе верю. После того, как сам испытал твое искусство. Это у вас в Джетевене так лечат?
Джет кивнул.
— Примерно, — коротко ответил он.
— Н-да, — посочувствовал Иллари. — Трудно тебе с нами, дураками.
Джет через силу улыбнулся.
— Ничего, я привык, — ответил он.
— Чем бы мне тебя порадовать в таком горе? — вслух размышлял Иллари полунасмешливо-полувсерьез. — А, знаю! Повышу-ка я тебя в вассальном ранге.
— Это как? — не понял джет.
— Теперь можешь называть меня на «ты». Ну, и еще кое-какие мелочи. Устраивает?
— Еще бы, — улыбнулся джет уже менее принужденно.
И вновь Иллари забыл, что собирался расспросить джета. И забыл спросить, что же он такое понял в его дуэли, чем и зачем отравили клинок, и почему джет, в глаза не видевший его противника, знает о дуэли больше его самого. И даже то, что джет в невольном порыве откровенности высказал, отчего-то не вызвало у Иллари особого интереса. Подобное равнодушие для Иллари было более чем странным, но тогда ему так не казалось. Дни снова потекли идиллически безмятежно: вино, стихи, дуэли, встречи с друзьями. Словом, все как всегда.
Идиллия продолжалась до того самого вечера, когда Иллари решил полюбоваться своей новой загородной резиденцией. Не такой уж, строго говоря, и новой. Месяц назад он решил сыграть в хайту и, к своему огромному удивлению, выиграл. Уходить из-за стола не захотелось — да и кто уйдет, выиграв впервые в жизни? Иллари остался, партнер удвоил ставку, затем утроил. Через полчаса обнаглевший Иллари предложил партнеру сыграть на меч и самострел, ибо иначе тому оставалось или встать из-за стола, или снять штаны. Играть на оружие партнер отказался, потребовал бумагу и положил на кон передаточную запись на небольшое именьице. Чернила еще не просохли, когда Иллари взял бумагу со стола.
— И как это я так? — недоумевал потом Иллари, разглядывая выигрыш.
— Наивный ты человек, господин, — смеялся джет. — Даже странно.
— А что тут странного? — поинтересовался Иллари, вытягивая ноги.
— Как это — что? — джет, присев на карточки, расшнуровывал его сапоги. — Он ведь профессионал, верно?
— Пожалуй, — лениво согласился Иллари.
— Профессионал, — уверенно возразил джет. — В хайту играют только профессионалы да лопухи вроде тебя, господин, которые ждут — не дождутся, чтоб их облапошили.
— Ну и что? Тем более странно.
— Он же тебя узнал, господин. Неужели не помнишь? Третьего для, в том переулочке. Ты его тогда славно отделал.
— Если я буду помнить всех, кому я набил морду, — проворчал Иллари, — ни на что другое моей памяти не хватит. Голова лопнет. Я помню только тех, кто набил морду мне. Кстати, не хочешь попробовать?
— Если честно — нет, господин.
— Зря отказываешься, — недовольно поморщился Иллари. — Я, конечно, тяжелее, но твое положение совсем не безнадежно.
— В другой раз, господин. Хорошо? — джет откинул челку и серьезно посмотрел на Иллари. — Я бы очень не хотел. Если бы не этот поганец Лохар, ты бы и знать не знал, как я дерусь.
— Много воли взял, паршивец, — уступил Иллари. — Плащ прибери. Кстати, о Лохаре. Что это за талисман такой?
Джет снова посмотрел на Иллари.
— Это мой разум, господин, — тихо сказал он. — Без него я через неделю стану таким же, как все здешние джеты.
Иллари опешил. Талисман — единственное, о чем он продолжал спрашивать джета, но ответ получил впервые. И главное, Иллари понимал, что джет сказал правду. Он доверил свою самую страшную тайну. Почему-то для джета было очень важно, дозволит ли ему Иллари уклониться от драки. Вон как парнишка расслабился, поняв, что драки не будет. И в обмен на уступку господина уступил и он.
— Ладно, — ухмыльнулся Иллари, — считай, что я этого не слышал.
Передаточная запись была забыта. Лишь месяц спустя, разбирая старые бумаги, джет наткнулся на нее и показал Иллари. Много лет спустя Иллари гадал, как бы развернулись события, не выйди они в тот вечер из дома.