— Ну и денек у нас выдался, — хмыкнул Иллари, любуясь блеском мокрой листвы. — Просто голова кружится. Сначала крепость, потом засада. И никакой тебе передышки. Видно, Мастер Керавар взялся за тебя всерьез.
— Какое там всерьез! — отмахнулся джет. — Если бы всерьез, мы бы здесь с тобой не сидели. Мы бы валялись где-нибудь дохлые и холодные, как прошлогодний сыр. Похоже, у Мастера Керавара от спеси нос не только задрался, но и раздулся. Он нас не то, что недооценивает — просто не замечает. Иначе он в жизни не допустил бы такого промаха, — и джет любовно прогладил меч. — Это ж надо!
— Так не уподобляйся Мастеру Керавару, — сурово одернул его Иллари. — Не задирай нос. Подумаешь, повезло разок-другой. Вечно везти не будет. Нам недооценивать противника никак нельзя. Уж лучше будем считать, что Мастер Керавар принялся за нас всерьез.
— Правда твоя, — согласился джет. — Рано или поздно этот подлец сообразит, что к чему. И тогда только держись! Как только он свой задранный нос опустит…
— Прекрати веселиться!
— Не обещаю, но попробую, — джет виновато улыбнулся. — Уж очень я рад.
— Я тоже. Но мы уже сегодня расслабились разок-другой. Потом еле ноги унесли. Нам надо все обсудить и обдумать. И прежде всего тебе надо вспомнить, что ты прочел в архиве. Насколько это важно. Тогда нам будет понятнее, насколько важно для Мастера Керавара нас прикончить.
— Да я тебе вроде уже говорил по дороге, — возразил джет. — Ничего серьезного.
— Тогда я не слушал, а ты не вникал. Давай еще раз. Медленно, спокойно.
Медленно, спокойно. И не только то, что изучал подробно. Все, что даже мельком просматривал — тоже.
— Тогда тебе придется мне помочь, — заметил джет. — То чего я сознательно не помню, я и не вспомню усилием мысли. Но ты можешь увидеть это в моей памяти, а я в твоих мыслях прочту.
— Больно сложно получается, — вздохнул Иллари, с тоской подумав, что у него здорово трещит голова, а отдыха не предвидится. — Ладно, давай, раз другого способа нет.
И снова Иллари был здесь — и не здесь, и сияющая дождем трава лишь смутно проступала сквозь толщу необъятного фолианта. Яркий лунный свет гладил страницы, но читать все равно было трудно, и пальцы джета нетерпеливо перелистывали книгу, не останавливаясь на каждой странице в поисках нужной. Усилием воли Иллари останавливал мелькающие листы, вглядываясь в каждый из них, испещренный незнакомыми письменами. Мысль джета, как через плечо, склонившись поверх его сознания, просматривала залитый лунным сиянием текст, потом снова отпускала страницу.
— Ритуал посвящения… не то… — бормотал джет, полузакрыв глаза, — правда, для Хранителей Закона… интересно, какого?.. а, вот: Закон о Трех Ремеслах!
Мокрая трава проросла сквозь лунную книгу и укрыла ее своими стеблями. Джет смотрел перед собой, словно не веря увиденному. Потом он согнулся, спрятал лицо в ладони и заплакал.
— Что с тобой? — Иллари отнял его ладони от лица и тревожно заглянул в глаза. — Не можешь вспомнить?
Джет покачал головой.
— Я вспомнил, — тихо сказал он. Под пеленой слез глаза его наполнились отчаянием и гневом.
Джет ошибался, как и все его соплеменники, привычно принимая как данность то, что данностью не было. Никто не спрашивает себя, почему кошка не носорог. Привыкли, и все тут. Когда название Закона произносили вслух, его привычно сокращали. Мало кто помнил, как на самом деле называется Закон о Трех Ремеслах. Потом и вовсе забыли. А ведь полностью название гласило: «Закон о первых трех ремеслах и избрании последующих».
И целью его вовсе не была защита Джетевена от узурпации власти. Джет и тут ошибся. Сама суть Джетевена долгие годы защищала его. Человеку, стремящемуся к совершенствованию мастерства, власть и вообще неинтересна. Как досадная помеха. Как камушек в башмаке. Вытряхнуть и забыть. Власть интересна только самой власти. Истинным умельцам своего дела она глубоко безразлична. Вот потому-то ее и захватили такие люди, как Мастер Керавар: не слишком озабоченные собственным талантом, хотя и не совсем обделенные им. Но никак уж не гении. Отнюдь.
— Так что же гласит этот ваш закон? — полюбопытствовал Иллари.
Джет поднял влажное от слез лицо. Он уже не плакал. В отличие от лица, глаза его были сухи. Так сухи, что это заставило бы содрогнуться кого угодно.
— Закон гласит, — тихо и бесстрастно произнес он, — что выбор первых трех ремесел определяет выбор последующих. Порядок выбора. Мастер Слов, к примеру, может стать воином, но воин не может стать Мастером Слов. Такая вот последовательность.
— Ну, это нетрудно понять, — кивнул Иллари, чуть подумав. — Мастер Слов — это ведь маг по-нашему? Маг с самого начала учится быть внимательным, осторожным, терпеливым. Такие качества воину не помешают. А воину приходится привыкать к тому, что человеческая жизнь недорого стоит. Если к такой привычке и колоссальную мощь мага… страшно даже и подумать.
— Да, — угрюмо ответил джет.
— Мудрые люди этот закон писали.
— Да, — повторил джет так же угрюмо и односложно.
— Теперь я начинаю понимать, почему ты так важен для Мастера Керавара и иже с ним. Они попросту заперли вас в Джетевене, как в тюрьме, и оставили право быть собой. Джетевен мог бы быть другим. Они же перерезали эту линию будущего. Но зачем? Какой им прок? Ведь они даже явной властью не обладают.