— Любую, — выдохнула Тайхай.
— Тогда пойдем. Только успокойся и глаза вытри. Если кто встретит, что люди подумают?
Пока Тайхай успокаивалась и мыла заплаканное лицо водой из фонтана, Иллари успел выполнить все поручения джета и вернуться. Он вошел незадолго до джета, и едва успел распаковать покупки, как мальчик вместе с капитаном Тайхай возник на пороге. Если Иллари и удивился визиту капитана внутреннего круга, то благоразумно оставил удивление при себе.
— Все купил? Отлично! — глаза джета томно заблестели. С ним такое случалось перед особенно тяжелой работой. — Прибери в комнате, завесь кровать и поставь жаровню посередине.
Иллари взялся за дело без возражений. Приказы джета не обидели его. Он понимал, что мальчик не может тратить силы ни на что, кроме своей работы. Он безропотно подмел комнату, занавесил постель и свалил на нее все лишние вещи.
— Жаровня годится? — осведомился он.
— Вполне. Сейчас и начнем, — джет обернулся к Тайхай. — Ты что-нибудь слышала о госпоже Атэа-те?
Тайхай кивнула. В отличие от Иллари, местные уроженцы были наслышаны о ее чудесах.
— Сейчас я буду просить ее для тебя. Просьба прямая, не опосредованная. К тому же ты — женщина. Так что должно получиться. Но мне от тебя кое-что нужно. Прядь волос и самую дорогую тебе вещь, — с этими словами джет положил углей в жаровню и, разломив палочку благовоний, опустил половину на угли. По комнате поплыл аромат — сначала густой, терпкий, потом неожиданно прохладный и свежий.
— Самую дорогую? Но у нее нет с собой меча, — напомнил Иллари.
— А я и прошу не меч, — улыбнулся джет.
Рука Тайхай поднялась — и непроизвольно замерла.
— Ну же! — прикрикнул джет. — Ты хочешь, чтоб было по-твоему, или нет?
Тайхай расстегнула куртку на груди и извлекла оттуда маленький помятый бантик.
— Что это? — изумился Иллари.
— Моей сестры дочка… От ее чепчика, — нервно сглотнула Тайхай. — Он оторвался, а я стащила.
Джет сосредоточенно кивнул.
— Годится. Теперь волосы.
Замершая Тайхай по-прежнему стояла с бантиком в вытянутой руке. Джет кинжалом ловко отрезал прядь ее волос, взял бантик, привязал его прядью к палочке благовоний и положил его в огонь. Тайхай мучительно вздохнула.
Джет преклонил колени перед импровизированным жертвенником и принялся читать наизусть канон призывания. Пока он говорил, Тайхай и Иллари были уверены, что эти слова они знают всю свою жизнь. Но едва он закончил, как произнесенное напрочь стерлось из их памяти. Прядь волос потрескивала на углях, но благовония заглушали запах.
Произнеся последнее слово, джет сделал земной поклон и снова выпрямился на коленях. Вокруг ничего не изменилось. Иллари пробрал холодный пот. Неужели ничего не получилось? А может, так и должно быть?
— Я призываю Госпожу семи времен и пяти состояний Атэа-те ради женщины Тайхай, — монотонно говорил джет.
— Я прибегаю к помощи Госпожи силой дара, принесенного женщиной Тайхай.
Ароматный дым сгустился, и Иллари показалось, что в нем виднеется… нет, не показалось! В дыме отчетливо виднелось лицо. Оно было человеческим и нечеловеческим одновременно. В обычном человеческом лице подобные пропорции были бы некрасивы, но это лицо показалось Иллари чарующе прекрасным. Узкий овал лица был раза в полтора длиннее естественного. Огромные темно-синие глаза расставлены невероятно широко. Такого маленького рта не могло быть не у одной женщины или богини. Воистину, Госпожа Атэа-те прекрасна, хотя красота ее была очень и очень странной.
— Я прошу ради женщины Тайхай поменять бывшее на небывшее для всех, кроме нее, и сделать небудущее будущим для нее самой, — продолжал джет. — Я прошу, чтобы в ту минуту, когда женщина Тайхай сдержит данное мне слово, совершилось благое изменение. Да будет мое моление угодно Госпоже Атэа-те!
Выражение странного лица не изменилось. Побледнев, джет отсек у себя прядь волос и потянулся к талисману.
— Да примет Госпожа и мой дар! — глухо произнес он.
Тайхай ничего не поняла, но Иллари ужаснулся. Мальчик собирается бросить в огонь свой талисман. Свой разум! Его надо остановить…
Джет не успел положить талисман в огонь. Из клубов дыма протянулась почти невидимая рука и отвела кисть джета от жертвенника. Потом Госпожа медленно улыбнулась. Ее тонкая рука коснулась лба, губ и груди джета. А потом лицо и рука заволоклись ароматным дымом и исчезли.
— Благодарю тебя, Госпожа! — и джет упал ниц перед жертвенником.
Иллари и Тайхай бросились его поднимать.
— Скорей положите остальные благовония в огонь, пока не погас, — прошептал джет. Лицо его было совершенно белым, губы посинели.
— Тебе плохо? — заботливо спросил Иллари, пока Тайхай исполняла приказание.
— Мне больно… Голова кружится… Помоги мне, пожалуйста, лечь.
Иллари сбросил с кровати все лишнее, поднял джета на руки, отнес, уложил и накрыл одеялом.
— Пить хочешь?
— Да. Спасибо. Сейчас полежу, и все пройдет. Мне дали такую силу…
— Тебе? Но ты просил не для себя.
— Я знаю. Но такие подарки за так не делаются. Госпожа хочет, чтобы я все сделал сам. Она дала мне силу для этого, и мне так больно от этой силы… Все горит…
Иллари поднес к губам джета чашку, и джет выпил немного воды. Иллари держал чашку, Тайхай поддерживала за плечи джета.