— Вот теперь можно и поговорить, — напряженным голосом сообщил он.
— Можно, — кротко согласился Иллари, выходя из столбняка.
Но джет отнюдь не спешил воспользоваться разрешением. Он попытался что-то сказать, передумал, закусил прядь волос и умолк довольно надолго.
— Может, тебе вопросы позадавать? — поинтересовался Иллари.
— Не знаю, — как-то неуклюже ответил джет. Лицо у него было сосредоточенно-напряженное, будто он стоит на цыпочках левой ноги, правой крутит одновременно три кольца в одну сторону и два в другую, пишет важное письмо и удерживает на кончике носа тросточку с тарелочкой.
— Понимаешь, господин… слишком многое надо рассказать, и все разом, и все важное. Можно, я тебя сначала спрошу?
— Попробуй, — нехотя согласился Иллари.
— Зачем, почему этой дорогой, да еще так срочно? Есть ведь и другой путь, и притом гораздо безопаснее. Почему здесь, так близко от Джетевена? Все знают, что это не та дорога, по которой часто возвращаются назад.
— Нет уж, сначала ты мне объясни, — запротестовал Иллари. — Сначала ты отказываешься со мной идти, а потом тащиться следом, хотя вдвоем и проще, и безопаснее?
— Не безопасней, — покачал головой джет. — Совсем наоборот.
— Так отпустил бы меня одного, и все, — Иллари не мог так, сразу, разозлиться на своего спасителя, но начинал понемногу закипать. — Раз уж вместе опасно, одному легче.
— Не легче, — вновь возразил джет.
— Это как? — немного растерялся Иллари.
— Не могу выбрать из двух зол, господин, — вздохнул джет. — Понимаешь, оба хуже. Один ты здесь вообще не пройдешь, не то, что живым остаться. Ты и сюда добрался чудом. А со мной пройдешь. Зато один ты не привлекаешь внимания, а вдвоем мы сверкаем, как два священных ожерелья, и на нас непременно нападут и изловят.
— Ну, и что? — не понял Иллари.
— Ну, и все, — резко ответил джет. — Это не императорские гвардейцы, дурни пустоголовые. От этих людей я тебе не защита. Ведь охотятся они за мной, а не за тобой. Тебя одного они, может, и отпустят. Вот и выходит, что без меня ты в этих краях не в безопасности, а со мной — в опасности. Так что лучше всего, чтобы ты шел сам по себе, а я — где-то там. Хотя лучше бы, конечно, вообще не ходить. Боюсь.
Вновь Иллари слышал от джета, что тот чего-то боится, хотя и сказано было на сей раз вполне обыденным тоном. Но Иллари вспомнил маску страха на лице джета в ночь их прощания — и поверил мальчишке безоговорочно.
— Ну, со мной все ясно.
А с тобой?
— А со мной — тем более. Если я один, меня могут не заметить, но уж если заметят… — джет вздрогнул. — А если я с тобой, заметят наверняка, но у меня есть… ну, не то, чтобы надежда, но хоть тень надежды. И было бы больше, если бы…
— Если бы — что?
— Неважно, — неохотно ответил джет. — Лишнего сболтнул. Если бы у меня было время. Хотя бы узнать наверняка, так и того не успел.
— Тебе, значит, не всякий господин годится? — полувопросительно заметил Иллари.
— Не всякий, — кивнул джет. — Я ведь сразу говорил. Жить хочу. Ты храбрый человек, и ты… я… словом, будь все иначе, ни за что бы я не пошел в сторону Джетевена. Ни-ни.
— Тебя туда совсем не тянет? — задал Иллари намеренно провокационный вопрос.
Джет не учуял ловушки: слишком уж много всего случилось за день, чтобы у него хватило сил оставаться настороже.
— Тянет, — ответил он очень тихо. Голова его чуть запрокинулась, веки примкнулись в попытке скрыть набежавшие слезы. Иллари даже испугался. И тут он увидел какие-то смутные образы, причем увидел не глазами. Неизвестно, чем. Просто увидел. И еще он вспомнил, что и раньше видел нечто подобное, и всегда в присутствии джета. И еще он вспомнил, что всегда тут же забывал увиденное.
— Ах, ты, маленький мерзавец! — удивленно воскликнул Иллари с добродушной угрозой в голосе. Джет открыл глаза, еще полные невольных слез, и виновато улыбнулся.
— Теперь я понимаю, как тебе удавалось удержать меня от расспросов, — без тени сомнения заключил Иллари. — Праведные солнца! Впервые в жизни вижу, чтоб человек мог передавать мысли. А может, и мои читать? И он еще говорит о какой-то опасности! Да будь у меня такой дар, я бы забот не знал. Просто внушил бы своим врагам, что у них понос, и все хлопоты.
— С врагами у тебя бы ничего не вышло, — возразил джет.
— Почему? — Заинтересовался Иллари: внезапно открывшаяся перед ним возможность отправлять неприятельские войска со спущенными штанами под кусты была слишком приятной, чтоб отказываться от нее просто так, за здорово живешь.
— А с врагами не получается. Тем более с посторонними. Понимаешь, это проходит только с людьми… — джет замялся. — Ну, вот если ты любишь кого-то… или доверяешь… уважаешь… или вообще…
Смущение джета приятно позабавило Иллари. Всегда отрадно слушать, как человек косвенно признается тебе в наилучшем к тебе отношении.
— Вот тогда можно передавать… и слышать тоже… видеть… понимаешь, это очень все неприятно. Понимаешь, постороннего человека принуждать и подслушивать не особенно стыдно, но невозможно. А если кого-то… к тому ты… кого ты… в общем, не постороннего… это стыдно и противно. Все равно, как делать что-то такое исподтишка… ну, ты понимаешь, какое.