Далекие часы

Возможно, мне следует перезвонить в другой раз.
— Отнюдь. Мистер Гилберт все еще в своем кабинете — я вижу свет из-под двери, — вопреки предписаниям врача. Но пока он бережет больную ногу, я ничего не в силах изменить. Он довольно упрям. Подождите минуту, я переведу ваш звонок.
Она положила трубку с громким пластмассовым звуком; раздались размеренные удаляющиеся шаги. Стук в дальнюю дверь, неразборчивые фразы, и через несколько секунд трубку взял Адам Гилберт.
После того как я представилась и обрисовала цель своего звонка, последовала пауза, во время которой я еще раз извинилась за неловкую ситуацию, вследствие которой наши пути пересеклись.
— До сегодняшнего дня я даже не подозревала об издании «Пиппин букс». Не представляю, почему Перси Блайт вмешалась.
Он по-прежнему не реагировал.
— Мне правда очень, очень жаль. Я не в силах это объяснить; мы виделись с ней всего один раз, и то мельком. Уверяю вас, ничего подобного я и в мыслях не держала.
Я несла вздор и сознавала это, так что огромным усилием воли заставила себя замолчать.
Наконец он ответил уставшим от жизни голосом:
— Ну хорошо, Эди Берчилл. Я прощаю вам то, что вы украли мою работу. Но у меня есть условие. Если вы узнаете что-то о происхождении «Слякотника», первым делом дайте знать мне.
Папе это не понравится.
— Конечно.
— Тогда по рукам. Чем могу помочь?
Я сообщила, что недавно прочла его расшифровку, сделала комплимент основательности его заметок и наконец заключила:
— Только не пойму одной мелочи.
— Какой же?
— Третья сестра, Юнипер. Там нет ни одного ее слова.
— Да, — подтвердил он. — Ни слова.
Тщетно подождав продолжения, я спросила:
— Вы беседовали с ней?
— Нет.
Опять я подождала. Опять тщетно. Очевидно, это будет непросто. Мужчина на другом конце линии покашлял и добавил:
— Я хотел провести интервью с Юнипер Блайт, но она была недоступна.
— Вот как?
— Ну, физически она была доступна… вряд ли она часто покидает замок… однако старшие сестры запретили мне обращаться к ней.
В моей голове забрезжило понимание.
— О!
— Она нездорова, так что дело, наверное, в этом, но…
— Но что?
Пауза. Я почти видела, как он пытается подобрать нужные выражения. Наконец последовал колючий вздох.
— Мне показалось, они пытаются ее защитить.
— Защитить от чего? От кого? От вас?
— Нет, не от меня.
— Тогда от чего?
— Не знаю. Это просто ощущение. Словно их беспокоило то, что она может проговориться. Как это может отразиться.
— На них? На отце?
— Возможно. Или на ней самой.
И тогда я вспомнила странное чувство, которое возникло у меня в Майлдерхерсте, взгляд, которым обменялись Саффи и Перси, когда Юнипер кричала на меня в желтой гостиной; тревогу Саффи, когда та обнаружила, что Юнипер сбежала, что она общалась со мной в коридоре. Она явно могла сказать что-то лишнее.
— Но почему? — спросила я скорее себя, чем его, думая о потерянном мамином письме, о беде, которая сквозила в нем между строк. — Что Юнипер может скрывать?
— Ну… — Адам несколько понизил голос. — Должен признать, что провел небольшое расследование. Чем старательнее они пытались ее оградить, тем любопытнее мне становилось.
— И? Что вы выяснили?
Хорошо, что он не видел меня. От нетерпения я лишилась всяческого достоинства и чуть не проглотила телефонную трубку.

От нетерпения я лишилась всяческого достоинства и чуть не проглотила телефонную трубку.
— В тридцать пятом году кое-что произошло; полагаю, вы назвали бы это скандалом.
Последнее слово повисло между нами с некоторым таинственным довольством, и я живо представила собеседника: откинулся на спинку гнутого деревянного стула, домашняя куртка туго обтягивает живот, нагретая курительная трубка зажата в зубах.
Я тоже сбавила громкость.
— Какого рода скандалом?
— «Неприятным случаем», по моим источникам, с участием сына одного из работников. Одного из садовников. Подробности были весьма расплывчатыми, и я не смог найти никаких официальных подтверждений, но, согласно свидетельству, они устроили драку, и она избила его до полусмерти.
— Юнипер?
В моей голове вспыхнул образ хрупкой старушки, которую я встретила в Майлдерхерсте; образ худенькой девочки на старых фотографиях. Я постаралась не засмеяться.
— Когда ей было тринадцать лет?
— Мне намекнули именно на это, хотя, если произнести вслух, это кажется маловероятным.
— Но именно это он заявил всем? Что его избила Юнипер?
— Ну, он ничего такого не заявлял. Полагаю, на свете немного молодых парней, которые с легкостью признаются, что их поборола худенькая девочка вроде нее. Нет, в замок с претензиями явилась его мать. Насколько мне известно, Раймонд Блайт откупился. Очевидно, оформил откупные как премию отцу парня, который всю жизнь проработал в поместье. Но сплетни все равно не прекратились, не до конца, по крайней мере; в деревне продолжали судачить.
У меня возникло подозрение, что люди любили обсудить Юнипер: ее семья была знатной, сама девушка была красивой и талантливой… очаровательной, по маминым словам… и все же Юнипер-подросток избила парня? Это казалось по меньшей мере невероятным.
— Послушайте, возможно, это всего лишь безосновательные старые слухи. — Тон Адама снова стал небрежным, вторя моим мыслям. — И ее сестры наложили запрет на наше интервью совсем по другой причине.
Я медленно кивнула.
— Больше похоже, что они хотели уберечь ее от стресса. Она нездорова, она определенно не любит незнакомцев, она даже не родилась, когда «Слякотник» был написан.
— Уверена, вы правы, — отозвалась я. — Уверена, что все дело в этом.
Но я не была уверена. Я вовсе не думала, что близнецы переживают из-за давно забытого случая с сыном садовника, однако не могла избавиться от подозрения, что здесь скрывается что-то еще. Я положила трубку и вернулась в тот призрачный коридор, переводя взгляд с Юнипер на Саффи и Перси и обратно и чувствуя себя ребенком, достаточно взрослым, чтобы заметить намек в пьесе, но слишком несведущим, чтобы расшифровать его.
В день, когда я должна была отправиться в Майлдерхерст, мама пришла в мою комнату пораньше. Солнце еще пряталось за стеной «Зингера и сыновей», но я уже около часа как проснулась, взволнованная, словно ребенок в первый день школы.
— Сейчас я кое-что тебе дам, — сообщила мама. — Или, по крайней мере, одолжу. Эта вещь очень дорога мне.
Гадая, что это может быть, я ждала. Она что-то достала из кармана халата. Мгновение смотрела мне в глаза, затем протянула небольшую книжку в коричневой кожаной обложке.
— Ты сказала, что хотела узнать меня получше. — Мама изо всех сил старалась быть мужественной, унять дрожь в голосе. — Все это здесь. Она здесь. Та, кем я была.
Я взяла дневник так же робко, как новоиспеченная мать берет на руки младенца. С благоговением и страхом навредить, с удивлением, волнением и благодарностью за то, что мне доверили подобное сокровище. Я не знала, как реагировать, в голове крутились тысячи фраз, но в горле стоял комок, накопившийся за долгие годы, и никак не желал пропадать.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140