Теперь-то Бегущий За Ветром понял, почему Фаэй Милли признали капитаном. Девушка прекрасно фехтовала и двигалась. Пожалуй, она была одним из лучших бойцов, которых волшебник встречал за свою долгую жизнь. Но и в поединке она сошлась не с последним из воинов. Го-Джен серьезно теснил Фаэй Милли благодаря своей грубой силе, длинным рукам и секире, древко которой превышало длину клинка девушки. Это позволяло ему держать свою верткую соперницу на расстоянии и не позволять ей приблизиться для нанесения удара.
Волшебник подумал, что если бы девушка вооружилась не восточным кривым мечом, а прямым западным оружием, шансов на победу у нее было бы гораздо больше. Сейчас, чтобы нанести сильный рубящий удар, ей нужно было подойти вплотную к врагу, тогда как колющим выпадом она могла поразить его с большего расстояния. Кроме того, Фаэй Милли мешал слишком плотный круг столпившихся на палубе пиратов. Она не могла использовать свои преимущества: ловкость, проворство, скорость. Ей приходилось принимать силовые условия боя, навязанные Колченогим Го-Дженом. Бегущий За Ветром достаточно хорошо знал повадки пиратов, чтобы считать, будто они нарочно помогают своему капитану. Едва ли их связывали отношения дружбы и любви. Просто люди вели себя также, как положено вести себя в подобных условиях: толпились, кричали и свистели, толкались и огрызались, делали ставки и подначивали обоих сражающихся.
Бегущий За Ветром начинал прикидывать, как можно незаметно помочь девушке, когда в ходе поединка наметились перемены.
Бегущий За Ветром начинал прикидывать, как можно незаметно помочь девушке, когда в ходе поединка наметились перемены. Колченогий Го-Джен уже не так быстро и широко размахивал секирой, тогда как Фаэй Милли, казалось, только что вступила в бой. Даже наоборот, она усилила натиск. Это заметили и остальные члены ее команды, так что с высокого борта джонки раздался оглушительный приветственный рев.
Этот звук, наверное, заставил Го-Джена пойти ва-банк. Он отбросил свой щит, перехватил секиру обеими руками и ринулся в решительную атаку. Под его могучими ударами окованный медью щит Фаэй Милли треснул, рука девушки обвисла, открыв беззащитную верхнюю часть тела. Пиратка упала на одно колено и неуклюже оперлась своим клинком о палубу, как-будто в приступе внезапной слабости. Го-Джен радостно прокричал что-то нечленораздельное, сделал шаг вперед и занес секиру, чтобы, как это поется в песнях, развалить противника от шеи до паха. Но этот шаг его погубил. Не поднимаясь с колена, девушка крест-накрест взмахнула своим мечом, и потом, подставив левую ладонь под тупую внутреннюю кромку клинка, обеими руками блокировала обрушившийся сверху удар. Меч сломался у рукояти, но защитил Фаэй Милли от широкого лезвия секиры. Второго удара Го-Джен нанести не мог. Он выронил оружие и завыл от боли, обеими руками пытаясь зажать ужасные раны на животе, из которых вываливались внутренности и хлестала кровь. Через несколько мгновений пират повалился на бок, несколько раз дернулся в агонии и замер.
Мертвая тишина воцарилась над палубами обоих кораблей. Безоружная Фаэй Милли ничуть не смутилась. Она вскочила на труп поверженного врага и задорно воскликнула:
— Вот что бывает с теми, кто лично меня предает!
Она обвела пылающим взором круг столпившихся пиратов и грозно спросила:
— Есть ли тут кто-нибудь, кто оспорит мое право на этот корабль?
Толпа прошелестела тихим шепотом и смолкла. Здоровенные, покрытые шрамами рубаки и жилистые мускулистые бойцы опустили глаза, не рискуя связываться с этой бешеной черноволосой пантерой. Бегущий За Ветром был восхищен и очарован девушкой, но при этом не забывал следить за вражескими лучниками. Однако, его опасения оказались напрасными. Неписаный закон морских разбойников действовал строго и беспощадно. Того, кто осмелился бы нанести удар в спину, ждала немедленная смерть от рук своих же товарищей.
— Переройте своими рылами всю каюту капитана и принесите мне оттуда те грязные монеты, что он получил за мою жизнь, — приказала Фаэй Милли. — А потом можете выбрать себе нового вожака и катиться на все четыре стороны.
Ей беспрекословно подчинились, и вскоре в ладонь девушки лег увесистый кожаный мешочек. Она взвесила его, демонстративно покачав рукой вверх-вниз, и задумчиво произнесла:
— Царские сторожевые псы дорого ценят мою голову.
Почти без замаха Фаэй Милли перебросила сокровище через борт галеры, и он исчез в океанских волнах. Пираты на обоих кораблях благоговейно затаили дыхание. Такие поступки могли себе позволять только короли и королевы преступного мира. С высоко поднятой головой девушка подошла к борту джонки и тут на мгновение застыла. Если сверху вниз спрыгнуть было легко, то вскарабкаться обратно оказалось непросто. Если бы джонка повернулась к галере кормой, то победительница чинно взошла бы вверх по трапу. Но корабли покачивались на волнах, сблизившись бортами, и, так как джонка была длиннее галеры, перед девушкой возвышался гладкий борт, а под ногами плескалась полоска воды.
Бегущий За Ветром понял растерянность девушки. С легким ветерком он послал прямо к ушам Фаэй Милли свой шепот: