Ему дружно поддакнули. Анастасия прикинула, сможет ли в броске выхватить меч из ножен у ближайшего. Нет, тело пока что плохо повинуется. Она потрясла руками, разминая их. Огляделась внимательно. Вокруг — голые холмы, под ногами сухой горячий песок, серая пыль. Ни деревца, ни кустика.
Кони — обычные кони, шестиногие, люди — обычные люди, разве что их штаны и рубахи иного, диковинного покроя, а золотые знаки больше всего напоминают какое?то шестиногое насекомое. Только вот взгляды их настолько не понравились Анастасии, что она даже не ощутила стыда за свою наготу. Странная пустота была в их глазах, и смотрели они так, словно Анастасия вообще не была человеком — глаза лошадиных барышников, довольных красивой и сильной покупкой. И ничего, кроме этого. От этого ничуть не стало легче, наоборот. «Право же, наоборот», — подумала Анастасия, выпрямилась с видом гордым и презрительным, сглатывая тошноту. Судя по их лицам, они поняли оскорбление, сообразили, что их считают низшими существами, которых и стыдиться?то нельзя.
Вокруг дыбились голые желтые холмы, и ветер, посвистывая, по?змеиному шипя, сдувал с них песок, гнал его тонкими невесомыми струйками неизвестно куда.
— Какая кобылка! — повторил главный. — Тряпки ей бросьте.
К ногам Анастасии упали рубаха и штаны из той же черной ткани, но гораздо более поношенные. Она накинула рубаху через голову и не сразу справилась с застежкой штанов.
— А ты уверен, что Китеж мы себе на голову не посадим? — спросил один главного.
— Абсолютно уверен. Я за ними долго наблюдал. Совсем ничего похожего.
— Поверим… Как с ней толковать?
— Как обычно.
Все снова заржали. Один протянул ей железную гребенку, и Анастасия не удержалась, взяла. Долго расчесывала спутавшиеся волосы, дергаясь от боли и тихонечко ругаясь под нос. Потом швырнула гребенку под ноги хозяину.
— Ого!
— Да уж это не про нашу честь.
Закон Законом, а Хранители Кнута и Лопаты…
Все разом примолкли. Казалось, им хочется оглянуться друг на друга, но они боятся.
— Вы, скоты, что все это значит? — спросила Анастасия.
— Еще лучше. Говорит по?человечески. Меньше возни.
Ну, так! Анастасия покрепче уперлась левой ногой в землю, прикинула расстояние, оценила и вырвала.
И метнулась. Крутнулась. Влепила.
И почти тут же ей досталось меж шеей и плечом чем?то твердым, да так, что она кубарем полетела в песок. Сразу же навалились, вывернули руки, скрутили их ремнем за спиной, спутали ноги. Грубо подняли и держали за локти.
Главный, которому она угодила босой пяткой под массивную пряжку пояса, еще сидел, схватившись за ушибленное место, со свистом втягивал воздух сквозь стиснутые зубы, охал и шипел, как лесной ящер. Его люди, когда он на них не смотрел, косились на него скорее злорадно. Наконец он встал, разогнулся, проковылял к Анастасии и влепил ей оглушительную пощечину.
— Ну, стерва! — выдохнул он. — Я ж тебя не доведу, не посмотрю на Хранителей… Анастасия облизнула нижнюю губу — нет, не разбил, но все равно больно.
— Развяжи руки и дай меч, — сказала она, — А там посмотрим, скотина такая.
— Я тебе сейчас такой меч дам…
— Хранители, — небрежно так, равнодушно так обронил самый неприметный из его людей, и главарь тут же сник. Выругался, сплюнул: — Ладно, пошли.
Анастасию повели к холмам. Идти трудно, путы на ногах короткие, она то и дело спотыкалась. Ее тут же подхватывали, но при этом старались как бы нечаянно лапать, тайком от неприметного, но грубо и нахально, и она старалась идти осторожнее, крохотными шажками, медленно. Черных это раздражало, и в конце концов после короткой перебранки ей разрезали веревку на ногах, «Что?то не похоже, чтобы женщины тут были сильным полом», — подумала Анастасия, ежась от тоскливой безнадежности. И впервые пожалела, что пустилась в путешествие.
Чем ближе они подходили к холмам, тем диковиннее и явственнее становились долетавшие оттуда звуки — мощное шипенье и гул, пыхтенье и многоголосые выкрики. Вроде бы шум большого города — так бывает, если слушать его с высокой башни.
Они оказались на вершине холма, и Анастасия попятилась.
Внизу кипела невообразимая суета, казавшаяся непривычному глазу сплошной мешаниной людей, животных, повозок, железа и дерева, канатов и лестниц.
Справа тянулась от самого горизонта гигантская канава, шириной и глубиной не уступавшая той высохшей реке у Серого Моста, даже превосходившая ее. Но это русло было вырыто человеческими руками — идеально прямое, с отлогими краями, высоченным юлом выброшенной земли на том берегу. Какие?то исполинские железные звери, членистые, дымящие жирным черньм дымом, свистящие, то и дело выпускавшие клубы густого белого пара, слепленные, казалось, кое?как из бочкообразных, кругловертящихся, криво?растопыренных, косо?дырчатых кусков, полос и частей. Звери вгрызались гигантскими зазубренными ковшами на длинных шеях в отвесную стену земли, куда утыкалось русло. Дергались, скребли, рыли, отхватывая комья и глыбы. Ковши мотались, словно головы чудовищ на перебитых шеях, вываливали землю вбок, и ее утаскивали наверх в сотнях бадей на канатах, на тысячах тачек по бегущим вверх по стенам зигзагами узким настилам. Многие тысячи людей копошились в русле, выравнивая его дно, увозя наверх землю и сваливая ее в бесконечный вал, уходивший за горизонт обок русла; другие распоряжались, вопили, хлестали бичами нерадивых, суетились на площадках железных зверей, спуская вниз какие?то бочки, связки дров; и поминутно раздавались истошные вопли придавленных и пораненных, на которые, казалось, никто не обращал внимания — только взблескивало там, где Раздавался крик, словно бы мечи сверкали, и тогда крик зачихал.
Марево пыли стояло над исполинским руслом. Казалось, это горе повисло невесомым облаком. Жуткое зрелище. Анастасии показалось даже, что это она умерла и попал в потусторонний мир, на зловещую Свалку Истории, которой пугали грешников жрецы. Они, правда, уверяли, что там царят холод и сумрак, но все равно это похоже на загробную жизнь для грешников…
Правда, Анастасия знала, что люди способны сделать этот мир еще более неласковым — для невинных… Куда там загробному для грешников!