— Воздух здесь какой?то не такой, что ли? — жалобно сказала Ольга. — Раз — и уменьшает. Я же ясно слышала, как твоя уздечка звякает, конь ступает, отъехала?то на пару шагов…
— Ладно, помолчим, — сквозь зубы сказала Анастасия. — Думаешь, мне все это нравится или что?то мне понятно?
Повалили первые снежинки — сначала вроде бы несмело, потом все гуще. Анастасия охнула — вместо Лика Великого Бре, белого диска, теперь висел в небе белый полумесяц, будто серпик растущей Луны. Но выпуклостью он был обращен вверх, а острыми концами — к земле. Такой Луны Анастасия никогда не видела, ни о чем похожем не слышала. Обернулась к Ольге. Едва ее рассмотрела в снежной пелене — смутный силуэт всадника. Казалось, вперемежку с необычно огромными и снежными хлопьями падают клочья мрака — с каждым шагом коня вокруг становилось все темнее. Вот уже ничего не видно, протяни перед собой руку — и кожаная перчатка исчезает из вида, скрывается в мареве, в коловращении темноты и снегопада. Анастасия крикнула, зовя Ольгу. Ответа не дождалась. Отчаянно затрубила в рог, но проклятый снегопад, похоже, глушил звуки. Словно рог сплошь забит снегом. Анастасия осталась одна посреди темноты, пронизанной беззвучным вихреньем снежинок. Да и снежинки ли это? На шею коня, на плечи Анастасии падали огромные, с блюдце размером, дивной красоты хлопья, и двух одинаковых не было — фестоны, звезды с дюжиной лучей, загадочные украшения… и названий?то не подберешь! Невесомые, они тут же беззвучно разрушались, не оставляя влаги на конской гриве и плаще девушки.
Анастасия уже не сомневалась, что происходит нечто необычное. Снег таким не бывает. Мир человека таким не бывает. Такой не бывает явь. Ловушка? Расплата за какие?то старые грехи? Загробный мир?
Только бы не поддаться ужасу — обволокет, сомнет, лишит разума и воли… Но что делать? Она то трубила в рог, то кричала — ответа не было. Росинант шагал, как ни в чем не бывало, она ведь не останавливала его. Быть может, он давно сбился с прямой дороги и брел неизвестно куда, кружил и петлял. И полумесяца над головой уже не видно, ничего не видно, ни земли под копытами, ни неба. В отчаянии Анастасия выхватила меч, махнула по сторонам. Опомнилась и вложила его в ножны.
Снег, хоть это и казалось невозможным, повалил еще гуще — струями, водопадом, плотным потоком. Окутал, засыпал, стиснул. Конь исчез из?под нее, Анастасия провалилась в рыхлую пустоту и лишилась чувств, не успев вскрикнуть.
…Лица, рук, сомкнутых век коснулось ласковое тепло. Анастасия медленно приоткрыла глаза и тут же зажмурилась вновь от радужного многоцветья вокруг, ярких немигающих огней, колдовской роскоши и невиданных диковин. Неужели это и есть смерть, потустороннее бытие, Светлое Завтра? Или она спит, замерзая в буране, и угасающее сознание рисует картины тепла и уюта?
Во всяком случае, не сон. Это явь — все пять чувств о том свидетельствуют и, возможно, загадочное шестое… Но мир вокруг — иной, незнакомый, подавляющий ослепительной, небывалой роскошью, какой Анастасия не видела и в императорском дворце.
Она украдкой озиралась сквозь опущенные ресницы, притворяясь, что не пришла еще в сознание. Она полулежала в огромном и очень мягком кресле, сделанном из неизвестного материала. Была в своей одежде — но доспехи и меч лежат поодаль.
Слева — хрустальный столик, и на нем — прозрачные кубки с разноцветными жидкостями.
Комната огромна — скорее небольшой зал. Под потолком гигантская люстра — несколько ярусов затейливых хрустальных подвесок. Но люстра не горит, свет — ровный, немигающий свет — дают белые шары, вырастающие из стен на затейливых опорах цвета червонного золота (быть может, это золото и есть). Повсюду — ковры, золото, хрусталь, яркие мозаики, драгоценные камни небывалой величины.
Но вся эта роскошь показалась Анастасии вульгарной, аляповатым торжеством дурного вкуса или отсутствия вкуса.
Конечно, таинственные здешние хозяева могли иметь свой резон и привычки, но все равно — похоже на ухищрения в одночасье разбогатевшего выскочки, пытающегося поразить воображение, ослепить, бахвалиться. Золотая фигура льва чересчур велика и массивна даже для этого зала, слишком много на ней самоцветов, ничуть меж собой не гармонирующих. Чересчур велик и хрустальный стол в глубине зала, слишком много на нем золота и камней, и уж совсем ни к чему было водружать на него массивные золотые подсвечники — само собой разумеется, усыпанные огромными изумрудами и еще какими?то неизвестными Анастасии камнями. Каждый ковер сам по себе был бы прекрасен, но повешенные в ряд, чуть ли не в два слоя, они резали глаза какофонией красок и узоров. Рыцарские доспехи — из чистого золота, в каменьях. Ковры чересчур густо увешаны оружием — понятно, драгоценным, богато украшенным. Бедна фантазия у хозяина, бедна… Анастасия немного знала толк в искусстве, не раз бывала в мастерских скульпторов и художников, как рыцарю и положено. А этот неслыханно богатый зал был несказанно далек от искусства. Лакей разбогател.
Анастасия взяла со столика горсть ограненных прозрачных камешков с лесной орех величиной, повертела меж пальцами, поцарапала один край стеклянного кубка — бриллиант, понятно, оставляет на стекле след. Вот так, кучкой, числом в два десятка, камни просто не воспринимались, как драгоценности, как огромное богатство. Дурной вкус. Анастасия сердито бросила их на столик, они с сухим стуком раскатились по стеклянной доске, некоторые из камней упали на пол, но пушистый ковер заглушил звук падения.