Щелкнула крышка Боекомплекта. Зеленая вспышка — и дверь отворилась, открыв помещение, сверху донизу забитое невообразимым пыльным хламом.
— Пошли дальше, — мрачно процедил Геремор.
Двери третьего ангара подпирали два мускулистых бритоголовых типа. В лунном свете они казались неудачными творениями скульптора, страдающего гигантоманией. Глядя в их пустые лица человек с воображением запросто смог бы составить представление о том, что такое вакуум.
— В точку! — возбужденно зашептал Йорик. — Предлагаю план: ты колдуешь, а я расцарапываю рожи.
* * *
— Михаил, давайте сразу определимся, чтобы не возникло эксцессов, — сказал Чертопрыщенко. Они расположились в уютной боковой комнате, убранство которой отличалось странным отсутствием сундуков. Посередине стоял круглый столик, окруженный черной кожаной мебелью. На столике исходили ароматным паром три кофейные чашки.
Виктор Антонович устроился в глубоком кресле, из недр которого его очки зловеще посверкивали, будто глаза упыря. Миша сел в соседнее кресло. Люба забралась с ногами на пухлый диван, напоминавший гипертрофированного навозного жука.
— Вы у меня в плену, — продолжал Чертопрыщенко. — Я понимаю, у вас есть огромный соблазн проверить — так ли это, поэтому сразу предостерегаю от глупостей. Если у вас под ногами не путаются сотни охранников, это не значит, что их нет вовсе. Еще раз повторяю: ведите себя пристойно, чтобы избавить от неприятностей и себя, и Наташу, и ваших новых приятелей.
Виктор Антонович испытующе посмотрел на милиционера, но тот и бровью не повел, предоставив собеседнику самому решать — произвели впечатление его слова или нет.
— Будем считать, что вы уяснили положение, — продолжал Чертопрыщенко после короткой паузы.
— Тогда перейдем к делу. Мне нужен сундук. Доставьте его и Наташа свободна.
Миша поднял брови.
— Знаете, что-то нескладно выходит. Сундук был у вас в руках. Но ваши люди похитили Наташу, а ценную мебель оставили на попечение троих чудиков. Даже делая скидку на тупость исполнителей, я все равно не могу поверить, что моя невеста здесь совершенно ни при чем. Кроме того, вся эта слежка, от которой Наташка просто сходила с ума. Зачем вы следили за ней и ее бабкой? За каким бесом все эти ваши страшилки? Или это у вас хобби такое — пугать женщин?
Чертопрыщенко брезгливо скривил губы.
— Язвите сколько душе угодно, молодой человек. Это все, что вам осталось. Вы вляпались в историю, которая началась задолго до вашего рождения, вам никогда не постичь суть происходящего, так что другой реакции от вас я и не жду.
— А вы просветите меня, — задушевно проговорил Миша. — Глядишь, я и перестану язвить.
Виктор Антонович покачал головой.
— Мне нужен сундук. И нужно, чтобы Наташа кое-что прояснила относительно его содержимого…
— Но сундук пустой! — перебил Миша. — В нем никогда ничего не держали. Или вы не поверите, пока Наташа не ткнет вас носом?
Виктор Антонович поморщился.
— Я уже упоминал, что вам известно далеко не все. Итак, мне нужен сундук. Из Любиного рассказа следует, что вы или ваши приятели спрятали его перед тем, как отправиться сюда…
— Кстати, о Любе, — снова перебил милиционер. — Как вы сделали ее собакой? И как вообще узнали, какой дорогой мы подбираемся к вашему логову?
На этот раз физиономия Чертопрыщенко расплылась в самодовольной улыбке.
— А вы не догадываетесь? Магия, молодой человек. Стопроцентная настоящая магия, давным-давно позабытая в нашем мире. С ней мне не нужны ни камеры наружного наблюдения, ни всякие охранные штучки-дрючки, ни прочий технический вздор. Конечно, в сравнении с волшебными коробками ваших приятелей мои методы грубы, топорны, примитивны, но, тем не менее, они работают.
Говоря о «волшебных коробках» Чертопрыщенко зажмурился и облизнулся как голодный кот, грезящий о колбасе.
— И вы туда же, — простонал Миша. — Повернулись на магии. Это что, поветрие такое что ли? Уж лучше бы вы оказались заурядным уголовником! Хотя, действуете вы как самый обычный бандюган.
Виктор Антонович фыркнул.
— Попрошу с урками меня не равнять! У меня благородные цели, и со всякой швалью я не имею ничего общего.
— Это какие такие у вас цели? — поинтересовался милиционер. — Наверняка что-то великое. Что-то такое, во имя чего можно пойти на любые преступления. Я угадал?
— Вы угадали, — патетическим шепотом ответил Чертопрыщенко. Его лицо вдруг окаменело, в глазах появилась фанатическая одухотворенность. Виктор Антонович стал похож на плакатного стахановца, мечтающего выполнить пятилетний план в две недели. — Вы угадали. Я хочу закончить дело, начатое моими предками. Я хочу постичь искусство магии, хочу вернуть это искусство людям. Хочу подчинить наш мир преступно отринутым законам…
«Какая удача, что дело происходит в психушке» — подумал Миша — «Осталось только доставить сюда врачей».
— …И я добьюсь этого во что бы то ни стало! — закончив спич, Чертопрыщенко с размаху ударил кулаком по столу.
Стол с подломленной ножкой повалился на бок, открыв миру пожелтевшую бумажную бирку со штампом ОТК.
Стол с подломленной ножкой повалился на бок, открыв миру пожелтевшую бумажную бирку со штампом ОТК. Люба вскрикнула. Чертопрыщенко чертыхнулся, потирая ушибленный кулак.