Здесь были и чертежи, и гравюры, и акварельные зарисовки. Написанный маслом натюрморт, на котором сундук красовался с откинутой крышкой, из-под которой сердито зыркал зажаренный молочный поросенок, соседствовал с пожелтевшим детским рисунком. Здесь крышка была лишь чуть приоткрыта, а из щели била молния.
Еще были афиши, плакаты, газетные вырезки — и все о нем, о нем, о чуде, окованном медными полосами.
Попадались фотографии, по большей части старинные. Кто только на них не позировал с сундуком. Бравые казаки в сдвинутых набекрень папахах; хмурые азиатские сарбазы в форменных халатах; холеные субъекты с тонкими усиками; кринолиновые дамы… Дамы все сплошь были черноволосые и очень походили на Наташу. Или на ее бабушку в молодости.
Экспонаты в витринах иллюстрировали простую мысль о том, что сундук не обязательно должен быть деревянным. Золото, платина, малахит, хрусталь, нефрит, изумруды — все шло в ход ради прославления славного предка современных тумбочек.
Потолок украшало схематическое изображение некоего Звездного Сундука, окруженного загадочными символами — не то каббалистическими знаками, не то каракулями маленького китайчонка с двойкой по каллиграфии.
Картину на бескрайнем мозаичном полу за малостью расстояния разглядеть Мише не удалось, но сомнений ее сюжете не возникало.
Среди этого мебельного безумия Чертопрыщенко и его собакоголовая спутница выглядели парой непорочных душ, по ошибке спустившихся в ад.
Миша растянул губы в саркастической ухмылке.
— Класс! Похоже на храм для придурков. Коллекционируете сундуки? Почтенное занятие. Думаю, многие вам завидуют. Собиратели пивных крышек начинают считать свое хобби ущербным, когда видят такое, а?
— Бывает. Двое или трое даже утопились с горя, — без улыбки ответил Виктор Антонович. — Кстати, если вы заметили, в этом зале собраны изображения лишь одного единственного сундука. Того, что принадлежит вашей невесте.
— Так какого рожна похитили ее, если нужен сундук? — вскинулся Миша.
Чертопрыщенко метнул злобный взгляд на охранников. Те мялись в дверях, должно быть, не решаясь осквернить святилище непотребными рылами.
— Знаете, похищение не входило в наши планы… — Виктор Антонович еще раз приласкал взглядом громил, и те, толкаясь, бросились вон.
— Тогда какого черта?! — рявкнул Миша. — Или это и впрямь психбольница, но вы не врач? Судя по залу — очень может быть!
— Дело в том… мои подчиненные… ммм… не совсем верно поняли инструкции, — глаза Чертопрыщенко забегали, он сокрушенно развел руками.
— Или это и впрямь психбольница, но вы не врач? Судя по залу — очень может быть!
— Дело в том… мои подчиненные… ммм… не совсем верно поняли инструкции, — глаза Чертопрыщенко забегали, он сокрушенно развел руками.
Миша покачал головой.
— Ну да, конечно. Вряд ли вы цените их за ум, так что нечего пенять. Давайте-ка по-быстрому ведите сюда Наташу, и расстанемся. А то вам еще тут пыль с сундуков вытирать.
— Мы не расстанемся пока я не получу сундук, — отчеканил Чертопрыщенко. — Если помните, он у ваших приятелей.
— Виктор Антонович, — вкрадчиво проговорил Миша, делая шаг к человеку в белом халате, — ведь мы тут одни, охрану вы отослали. Одно мое движение, и вы в лучшем случае — покойник, а в худшем — инвалид на всю жизнь. Так что будьте паинькой и пойдемте-ка, проведаем Наташу.
Молодой человек вплотную придвинулся к противнику, нацепив на лицо самую гадкую из милицейских гримас. Чертопрыщенко и бровью не повел.
— Глупо, — сказал он. — Глупо лезть в бутылку, не разобравшись в обстановке. Вы не подумали, что вашу невесту могут убить, едва вы сделаете неверный шаг? То-то. Послушайте, я не чудовище. Мне всего лишь кое-что нужно от вас и вашей девушки. Поэтому давайте спишем ваш порыв на крайнюю усталость. Я думаю, вам и так хватило на сегодня приключений.
Милиционер ответил угрюмым молчанием.
— Не дуйтесь, — ободрил Чертопрыщенко. — Мне нужен сундук, а не Наташа. Все образуется. А сейчас, если не возражаете, я должен завершить одно неотложное дело. Это не надолго. Можете пока осмотреть храм.
Виктор Антонович подхватил Велосипед под руку, и они скрылись за боковой дверью. Напоследок псина одарила Мишу долгим томным взглядом.
Оставшись в одиночестве, милиционер прокрался к входной двери. Двор погрузился во мрак. Недавний чудесный свет ужался до крохотной электрической лампочки, подвешенной над крыльцом.
Охранников поблизости не было: должно быть, гнев Чертопрыщенко изрядно их напугал. В загоне тихонько взлаивали собаки.
У крыльца, на врытой в землю скамеечке Йорик и Геремор азартно дулись в «дурака». Геремор все еще пребывал в образе мыши, правда, чтобы удержать в лапах карты, увеличил свою новую личину до размеров фокстерьера.
Незнакомую игру эльф постиг с невероятной скоростью. В тот момент, когда на пороге появился Миша, Геремор сложенными веером картами с оттяжкой охаживал Йорика по тому месту, где у людей обычно расположен нос. Череп ойкал, поскрипывал зубами, но молчал.
— Вы чего на виду торчите? — рассердился милиционер. — Ведь заметут!
— Не заметут! — весело сообщил Йорик. — Они тут пугливые какие-то. Один только что сунулся. Человек-гора, блин. Мы ему: «Здрасте, как поживаете? Не желаете в картишки перекинуться? Или в секир-башку по маленькой?», а он зыркалы выпучил и давай причитать: «Ааа, не буду больше на ужин мухоморами закусывать!» И дальше в том же духе. Разве можно с такими дело иметь?!