Пока длился спор, пилоты потянулись из зала. Тимур услышал, как один на ходу бросил:
— Не сбегут американы, будем сражаться. Нынче прибывают десантники с «тройки», «семерки» и «восьмерки». Если начальство их сюда перебрасывает — значит, есть для чего.
Десантники? Может, и дружину Насти перебазируют? — подумал Тим. Десантники? Может, Марию увижу? — подумал Акмаль. Десантники? Значит, будет штурм Луны? Это хорошо! — подумал Роман. Обрывки эмоций, полумысли, полуфразы заструились по кругу, будто вспыхнул в воздухе обод снежинки, только в центре — провал, ничто.
— Продолжим учения, — плеснулся оттуда спокойный голос отца Карена, хладнокровный и отрезвляющий.
* * *
Во второй раз отец-командир уменьшил нагрузки, полет прошел в сниженном темпе, и у Тимура было время разглядеть, как по периферии опознавателя ползут зеленые точки: к «девятке» подвозили боезапас, перебрасывали десантные дружины, дополнительные команды техников. Поток совместных мыслей утратил напряженность, дружина оценивала свое новое состояние, привыкала, примерялась к обретенным способностям. Отлетав заданную отцом Кареном программу, возвратились на боевую платформу.
Транспорты продолжали прибывать на «девятку», навстречу отлетали те, кто уже разгрузился, в длинном борту межсфирника раскрывались посадочные окна, челны входили и выходили, броневые листы становились на место. Звену пришлось подождать, пока пройдет очередной транспорт. Грузовой челн, разукрашенный в золото и серебро, с белыми крездами на боках, сбавляя ход, полз к «девятке». В цепочке красных огоньков вдоль борта платформы замигали зеленые сигналы, и броневой щит сдвинулся, открывая проем шлюза. На экране опознавателя точка, соответствующая транспортному челну, слилась с плотным пятном «девятки», монитор очистился — отец-командир запросил посадку.
Когда иеросолдаты покинули кабины истребителей, техников не было видно, должно быть, им хватало забот с разгрузкой непрерывно прибывающего грузового транспорта и с заправкой перед обратным рейсом. Насосы завывали, ячейки-шлюзы то наполнялись воздухом, то опорожнялись. Температура поднялась на несколько градусов, в облачении жара была не ощутима, но едва Тимур снял шлем — почувствовал сразу. Оно и понятно: стенки, разделяющие отдельные шлюзы, пронизаны трубами системы охлаждения насосов.
Отец Карен ничего не стал говорить, повел дружину к вечерне. Моление у Тимура не вышло. Он и сам чувствовал — не так, все не так. Из памяти не шел экран опознавателя, по которому ползут зеленые точки транспортных челнов, везущих на «девятку» оружие, десантные дружины и топливо. В вечернем выпуске новостей диктор снова говорил об агрессивных намерениях оккупантов Луны, об участившихся провокациях… а пилоты на платформе ни о чем таком не рассказывали.
В вечернем выпуске новостей диктор снова говорил об агрессивных намерениях оккупантов Луны, об участившихся провокациях… а пилоты на платформе ни о чем таком не рассказывали.
За ужином обсуждали патрульные полеты, и Тим с товарищами слушали очень внимательно. Пилоты твердили, что челны американов не выходят за пределы орбит их станций. Полеты участились, это верно, на станцию везут сырье для реакторов, наверняка готовят запасы топлива — но не более того. А по первому каналу говорили, что лунные действуют агрессивно. После ужина отец Карен объявил:
— Теперь отдыхайте. Завтра благословлю вас в боевое патрулирование.
Когда Тим пришел в свой отсек, Паплюх был уже там — включив магниты, присел на койку. Роман выглядел странно сосредоточенным, так что Тимур не стал с ним заговаривать. И мыслей напарника не мог прочесть, тот «закрылся». Ну, раз такое дело — лучше не лезть. Молча совершили вечернее моление, разделись и легли, накрывшись пологами. Тимур заснул сразу, снилось звездное небо, огромная Кааба, раскинувшая ветви, и грузовые межсфирники, летящие к ненасытной пасти, что громогласно лязгала челюстями.
Сон прервался внезапно — его ухватили за плечо и несильно встряхнули. Тим попытался сесть, но полог тут же сдавил, прижал к койке.
— Ты чего? — Тимур разглядел склонившегося над ним Паплюха. Половина лица напарника была красноватой от огонька лампады, половина тонула в темноте.
Роман прижал палец к губам:
— Спокойней, а то разбудишь всех.
Тимур прилег обратно на подушку, полог тут же стал мягким, отпустил.
— Пока все спят, — заговорил напарник, щурясь на огонек в углу под иконой святого Георгия, покровителя верославных воинов, — можно поговорить. А то днем чуть расслабься — и вся дружина слышит. Я чего хотел сказать… скоро в бой пойдем. Может, уже завтра.
— Откуда знаешь?
— Прислушайся. Слышишь?
— Что?
— Ничего. Тихо, а?
Да, верно. Перегревшиеся насосы в шлюзах последние часы ревели так, что и в жилых отсеках было слыхать, а теперь смолкли. Значит, поток транспортов иссяк.
— Подготовка закончена, — продолжал Паплюх, — теперь жди приказа. Наши-то переговоры вели с Луной для чего? Время тянули, пока резервы перебрасывали сюда, на «девятку». Теперь подготовку завершили. Может, и приказ уже получен… Может…
— Нет, постой! — Тимур от волнения снова дернулся в койке, потом отстегнул полог и тоже сел. — Переговоры же, потому что мирно хотим! Чтобы все… ну, по-честному. Чтоб они могли одуматься.