Кронски смаковал мгновение. Он медленно поднялся на ноги и неторопливо двинулся к трибуне обвинителя.
Сцепив пальцы, доктор дождался, пока напряжение в зале не сделалось почти нестерпимым, и начал свою вступительную речь.
— Каждый год мы предаем суду редкое животное.
С трибун донеслись восторженные крики, от которых оратор добродушно отмахнулся.
— Настоящему суду, на котором хозяин выступает в качестве обвинителя, а кто-то из вас, счастливчиков, в качестве защитника. Идея проста. Если вам удастся убедить жюри из непредубежденных присяжных…
Снова крики.
— …что сидящий в этой клетке вносит положительный вклад в существование человека на Земле, мы освободим это существо. Такое, можете верить или не верить, случилось в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. Тогда я еще не состоял в организации, но меня заверили в истинности происшедшего. Если защитнику не удастся убедить присяжных в полезности животного, я нажму эту кнопку. — Толстые пальцы Кронски игриво коснулись огромной красной кнопки на пульте дистанционного управления. — Животное провалится из клетки в яму и пройдет через лазерный луч, запускающий реактивные газовые горелки. Voila, мгновенная кремация. Позвольте продемонстрировать вам их действие, доставьте мне такое удовольствие. Яма новая, я испытывал ее всю неделю.
Он кивнул одному из слуг, который тут же стальным крюком оттащил в сторону секцию решетки. Кронски взял дыню из фруктовой вазы и бросил ее в яму. Раздался гудок, после чего из расположенных в стенах ямы сопел вырвались струи сине-белого пламени. Дыня превратилась в обугленные хрустящие корочки.
Представление вызвало бурные аплодисменты, но не всем понравилась игра Кронски «на зрителя».
Джеффри Кунц-Майерс сложил ладони рупором.
— Давай, Дамон. Что ты приготовил нам сегодня? Надеюсь, не обезьяну? Каждый год одни обезьяны.
Обычно подобные замечания ужасно раздражали Кронски, но только не сегодня. Сегодня любые нападки, какими бы остроумными они ни казались, исчезнут из памяти людей в тот момент, когда откроется занавес.
— Нет, Джеффри, это не обезьяна. Что, если…
Джеффри Кунц-Майерс громко застонал.
— Прошу тебя, хватит «что если», наслушались про рыбу. Покажи нам уже эту проклятую тварь.
Кронски поклонился.
— Как вам будет угодно.
Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и со стропил опустился широкоформатный экран, закрывший всю заднюю стенку. Еще одна кнопка, и занавес, закрывавший сидящее в клетке существо, плавно скользнул в сторону.
Все увидели прикованную к детскому стулу Элфи, глаза которой от гнева метали молнии.
Первой реакцией было замешательство.
— Что это за девочка?
— Совсем ребенок.
— Кронски окончательно рехнулся? Я догадывался, что он слегка «того», но не до такой же степени!
Потом взгляды экстинкционистов привлек экран, изображение на который передавалось установленной в клетке видеокамерой.
— Боже мой. Уши! Взгляни на ее уши!
— Она — не человек!
— А кто тогда? Кто?
Томми Киркенхазард вскочил на ноги.
— Не вздумай дурачить нас, Дамон. Мы тебя вздернем.
— Отвечу по пунктам, — спокойным тоном произнес Кронски. — Во-первых, это не подделка. Я открыл неизвестный вид, кстати, мне кажется, это существо — фея. Во-вторых, никого ты не вздернешь, Киркенхазард. Мои люди пристрелят тебя, ты не успеешь даже взмахнуть своей нелепой шляпой и крикнуть «йиохо».
Приятно было иногда бросить что-нибудь такое, от чего у людей по спинам пробегал холодок. Напомнить, у кого власть.
— Конечно, ваш скептицизм вполне понятен, даже желанен. Дабы успокоить вас, я приглашаю добровольца из зрителей. Может быть, ты, Томми? Покажи твердость характера.
Томми Киркенхазард залпом опрокинул полстакана виски для бодрости и подошел к клетке.
«Отличный спектакль, — мысленно поблагодарил его Кронски. — Мы будто заранее договаривались с тобой об этой маленькой стычке, чтобы сделать мое выступление более убедительным».
Киркенхазард подошел к Элфи настолько близко, насколько хватило храбрости, осторожно вытянул руку и подергал пленницу за ухо.
— Боже праведный, никакого обмана, все настоящее. — Он отошел, и осознание истинности происходящего наполнило его лицо радостью. — К нам в руки попалась фея.
Киркенхазард бросился к трибуне Кронски, чтобы пожать тому руку и похлопать по спине.
«Итак, я переманил на свою сторону самого злобного критика. Остальные последуют за ним как овцы. Очень полезные животные, эти овцы».
Кронски мысленно поздравил себя.
— Я, как того требует традиция, выступлю в качестве обвинителя, — сказал он толпе. — Но кто станет защитником? Кто станет неудачником, вытянувшим черный шар?
Доктор кивнул метрдотелю.
— Принеси мешок.
Экстинкционисты, как многие древние общества, придерживались определенных традиций, в число которых входила защита обвиняемого существа одним из членов организации. Если никто из присутствующих не выказывал желания стать защитником, все решал жребий. Роль адвоката доставалась тому, кто вынимал шар черного цвета. Эдакий сферический аналог короткой спички.
— Собравшимся не понадобится запускать руки в мешок! — раздался вдруг чей-то голос. — Я берусь защищать это существо.